Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь

Чемберлен Диана

Последовала очередная пауза.

– Мои школьные подруги считают, что я совершаю огромную ошибку, – наконец призналась она.

– Почему они так считают?

– Я хожу на курсы для беременных или для тех, у кого уже родились дети, – пояснила она. – В общем, только я решила отказаться от ребенка.

Теперь я порадовалась выбору варианта открытого усыновления.

– По-моему, вы вовсе не отказываетесь от него, – возразила я. – Скорее уж вы ищете для нее подходящий дом. Вам хочется, вероятно, дать ей то, что вы сами пока не способны дать.

– Точно, но они говорят, что, должно быть, я не люблю ее, раз готова отдать… раз ее удочерят. А я люблю. Очень люблю.

–

Мне кажется, ваша любовь должна быть очень велика, раз вы способны сделать ради нее столь трудный выбор.

– Вот именно, жутко трудный.

Мы обе опять умолкли, и я не знала, о чем говорить дальше. Мне не нравилась эта ситуация. Не нравилось появившееся во мне ощущение навязчивости, порожденное попытками найти нужные слова, чтобы понравиться ей.

– Может, расскажете что-нибудь об отце малышки? – спросила я.

– Он кретин, – коротко изрекла она.

– О, простите. И долго вы с ним общались?

– Мне не хочется вспоминать о нем.

Пора менять тему, подумала я.

– Сиенна, может, вам хотелось бы встретиться с нами? – предложила я. – В пятницу мой муж вернется из командировки. Мы могли бы пообедать в субботу, если это вас устроит.

Похоже, она в сомнениях. Я вновь услышала шелест бумаги и испугалась, что она проверяет свой ежедневник. Может, хочет подыскать нам время между встречами с другими приемными парами. К примеру, с теми любителями собак.

– Да, вполне устроит, – наконец ответила она.

– Ах, вот и чудесно. Вы живете в районе Лейкадии, верно? Есть ли там поблизости известный вам ресторан, где мы могли бы встретиться?

Она назвала совершенно незнакомое мне место. Я сообщила ей адрес моей электронной почты и телефонный номер.

– Пожалуйста, пишите, если у вас появятся любые вопросы, а я звякну вам в пятницу вечером, чтобы подтвердить наши субботние планы, договорились?

– Хорошо, – одобрила она, а потом вдруг добавила: – У меня просто появилась еще одна мысль.

– Какая же?

– Вас зовут Молли, – ответила она. – И так же зовут мою кошку. Я подумала, может, это знак.

Мое сердце вновь воспарило.

– Держу пари, что так и есть, – улыбаясь, ответила я. – Я позвоню вам в пятницу.

20

Моррисон-ридж

Следующее утро я провела, печатая для отца. Получалось немного медленнее, чем обычно, потому что я плохо спала. Несмотря на то что после семейного собрания он был в хорошем настроении, я продолжала думать о словах Расселла: «Нам просто надо делать все возможное, чтобы жизнь доставляла ему удовольствие». Полночи я пялилась в темный потолок, придумывая, как это можно сделать. Меня приучили верить, что я способна выполнить любое задуманное дело, поэтому передо мной не стоял вопрос, смогу ли я сделать его жизнь приятной, надо было лишь придумать, как я буду делать это. И вот, бодрствуя полночи, я придумала несколько хороших идей. Во-первых, он сам всегда говорил, что любит свою работу, и я буду стараться почаще напоминать ему об этом. Его книги влияют на жизнь множества людей, и он ежедневно помогает своим пациентам. Я буду подчеркивать важность его трудов. Только надо подчеркивать это тонкими намеками, чтобы он не догадался об исходной цели моих стараний. Во-вторых, я подумаю о том, как помочь ему весело провести это лето. Можно предложить поехать в Шарлоттский парк развлечений, мне там очень нравилось, однако я быстро сообразила, что там развлекаюсь я, а не он. Потом меня увлекла идея канатной дороги. Ему нравилась канатная дорога.

Он говорил, что она пробуждает у него чувство свободы. Я знала, что он не катался на ней уже пару лет. И собиралась изменить это. Я собиралась изменить многое. Именно этим летом я собиралась сделать папину жизнь счастливой.

– Появилась идея, – вдруг сказал папа, когда я открыла новый документ для предпоследней главы его книги. Он поставил себе цель закончить ее к концу лета. – По-моему, твоя подруга Стейси живет по пути на мою работу, верно? Как ты смотришь на то, чтобы завтра, когда Расселл повезет меня днем на мой понедельничный прием, мы подбросили тебя к ее дому на несколько часов, если не будет возражать ее мама. Мы сможем забрать тебя на обратном пути.

– Здорово! – воскликнула я.

Мы со Стейси болтали по телефону почти каждый день, но я не виделась с ней с тех пор, как мы провели ночь в родниковой сторожке. Наши разговоры имели своеобразную направленность, я могла говорить, к примеру, о «Нью Кидс», а она – о Брайане, которого уже называла своим парнем, и о Крисе, его приятеле, который хотел со мной познакомиться. Она постоянно переводила разговор на них, и я испытывала смесь волнения и тревоги. И для успокоения мне хотелось вновь заручиться помощью моей аметистовой ладошки. Я действительно собиралась достать тот аметист из каменного тайника, как только появится возможность сходить туда в следующий раз.

– Я позвоню им позже и узнаю, согласны ли они, – заключила я.

– Отлично, – сказал папа и, кивнув в сторону компьютера, спросил: – Готова печатать главу одиннадцать?

Он вновь начал диктовать, а я печатала, и мы проработали еще полчаса до того, как папа сказал, что на сегодня достаточно. Я сохранила документ и повернулась к нему.

– А знаешь, куда мне сегодня очень-очень хочется? – спросила я.

– Пока нет.

– На канатную дорогу! – воскликнула я.

– На канатную дорогу? – удивленно повторил он. – С чего вдруг тебе взбрела в голову такая идея?

– И мне хочется, чтобы ты тоже съехал с нее, – добавила я. – Серьезно.

– Бог ты мой, Молли. Ты хоть представляешь, сколько хлопот это доставит Расселлу?

– Он не возражает. – Я ничуть не сомневалась, что не возражает. – Опять же я могу помочь ему.

– Не уверен…

– Ну, давай, – взмолилась я. – Ты же знаешь, что тебе тоже хочется.

Он улыбнулся и бросил взгляд в окно.

– Денек для такого катания выдался прекрасный, – признал он. – Посмотрим, найдется ли у Расселла время. Но сначала я попрошу тебя сделать еще кое-что для меня.

– Пожалуйста, – сказала я.

– Открой новый документ.

Я мысленно застонала. Мы торчали за компьютером с самого утра. Однако я смиренно открыла новый документ.

– Готова, – сообщила я, положив пальцы на клавиатуру.

– Теперь прямо по центру напечатай слова: «Ролевой танец».

– Что-о? – со смехом спросила я.

– Ты отлично слышала меня. «Ролевой танец».

Я напечатала это название.

– Это что, для одного из твоих пациентов?

– Теперь распечатай его, – сказал он, оставив без внимания мой вопрос.

– Ну надо же. – Я щелкнула по иконке печати, и лист быстро выполз из принтера.

– И достань конверт.

Я взяла конверт из ящика стола.

– Вложи лист в конверт и запечатай.

Я выполнила все указания.

– Так, под какую музыку в последнее время вы любите танцевать с Амалией?

– Под второй концерт Рахманинова, – чуть подумав, ответила я.

– Боже милостивый! – Он рассмеялся. – Она танцует с тобой под композиторов Восточной Европы? Выкручивающая руки музыка. Слишком тяжелый стиль!