Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь
Шрифт:
– Давай, парень! – крикнул ему папа. – Покажи ей свои коленца!
К моему полнейшему изумлению, Расселл вдруг превратился в своего рода танцевальный автомат, ритмично вращая бедрами, пронзая руками воздух и дергая головой. Не помню, когда в последний раз мой отец так хохотал, пока я, разинув рот, взирала на нового для меня Расселла.
– Класс! – восторженно крикнула Стейси, вскинув сжатые в кулаки руки.
– Батюшки-светы, – проворчала бабуля, отворачиваясь от них, словно ее оскорблял уже один вид танцующих вместе Амалии и Расселла, и, по-моему, именно оскорбленной
– Мать, – продолжая посмеиваться, сказал папа, – успокойся, держи себя в руках.
Амалия закончила танец с Расселлом и присела в реверансе перед тем, как позволила ему удалиться с танцплощадки. Он, ухмыляясь, вернулся к нам, а Амалия двинулась в другую сторону павильона, вероятно, в поисках нового партнера.
– Дай пять! – приветствовал папа Расселла, который поднял руку моего отца, чтобы они могли соединить ладони. Рассмеявшись, Расселл опять опустился на стул рядом со мной, и я заметила, что на его лбу выступили бисеринки пота.
– Это было потрясающе! – выглянув из-за меня, сказала Расселлу Стейси, и он улыбнулся.
У меня появилось ощущение, что этими тремя словами она, возможно, изменила негативное мнение Расселла о ней. Во всяком случае, я на это надеялась.
Через некоторое время бабуля исчезла в толпе гостей, а Расселл с папой направились оценить пивную дегустацию дяди Джима. Я взглянула на Стейси.
– Наконец-то путь свободен, – сказала я. – Пошли.
Обойдя за динамиком освещенный прожекторами круг гостей, мы быстро покинули павильон, спрыгнув на землю, и побежали в лесок. По мере того как мы углублялись в лес, музыка звучала все тише. Я показывала дорогу, хорошо заметную благодаря свету почти полной луны.
– По-моему, мы удалились уже достаточно, – уже через пару минут нервно произнесла Стейси.
Я вспомнила, как она боялась, когда мы проходили по тропе возле родниковой сторожки в ту ночь.
– Еще немного, – ответила я.
Хотя она, вероятно, не обрадуется, обнаружив, куда я приведу нас. Вскоре деревья расступились, и мы оказались перед небольшим прямоугольным участком.
– Вот мы и пришли! – провозгласила я. – Идеальное местечко.
– Где это мы? – спросила она. Потом, очевидно, заметив в лунном свете тени приземистых сооружений, воскликнула: – О нет! – Она сделала шаг назад. – Неужели это кладбище?
– Здесь можно отлично посидеть, – рассмеявшись, сказала я, перешагивая через низкую чугунную изгородь, почти незаметную в темноте. Я опустилась на землю, прислонившись к одному из трех больших сдвоенных надгробий. Под одним из них похоронили моего дедушку Арнетта. Его имя значилось на одной половине надгробия, а другая половина пока оставалась чистой, дожидаясь бабули. Видеть его было бы жутковато, и я надеялась, что прислонилась к другому надгробию. Я вела себя гораздо смелее, чем чувствовала на самом деле.
Стейси неохотно перелезла через изгородь и села рядом со мной.
– Знаешь, – сказала она, – мне реально нравится ваш дом и даже ваша лесная сторожка, и твоя семья, и Расселл, и все
– Ну, давай выкурим твой косячок, и тогда, может, все страхи развеются, – ободряюще предположила я.
Она извлекла из-под майки сигаретку и спички. Раскурив косячок, Стейси сделала затяжку, и я последовала ее примеру. Чувствуя под головой прохладный камень надгробия, я закрыла глаза, ожидая начала кайфа. Музыка из павильона доносилась и сюда. Мне нравилось, как она звучит издалека, приглушенная лесным участком. Нравилось слышать музыкальные пассажи, к которым примешивался постоянный гул голосов, и как случайные всплески смеха отражаются от окружающих нас деревьев.
Стейси внезапно взвизгнула, я открыла глаза и увидела, что она вскочила с земли. Из-за одного из сдвоенных надгробий появились две темные фигуры и двинулись в нашу сторону. Я попыталась встать, но от потрясения не смогла сдвинуться с места. Потом лунный свет выхватил из темноты светлый ирокез, и я перевела дух. Дэни со своим дружком.
– Это всего лишь моя кузина, – пояснила я Стейси, дернув ее за подол юбки, когда из темноты выступило бледное лицо Дэни.
– Травка! – подвывая, произнес ее странный приятель, когда они приблизились к нам. Казалось, что они выплывали из мрака.
– Ну как, подруги, не поделитесь ли с нами косячком? – спросила Дэни.
– Вы напугали меня до чертиков! – ответила Стейси.
Она снова села рядом со мной, и я почувствовала, как она дрожит. Да я и сама дрожала. Неизвестно, могла ли Дэни наябедничать на нас, но меня успокоило ее желание покурить вместе с нами.
Я взяла косячок из руки Стейси и протянула его кузине. Дэни взяла у меня сигаретку, и они с панком устроились напротив нас, прислонившись к другому надгробию.
Дэни глубоко затянулась.
– Это моя кузина Молли и ее подруга, – удерживая в себе дым, сдавленным голосом сообщила она своему парню. Потом, взглянув на Стейси, призналась: – Я забыла твое имя.
– Стейси, – откликнулась Стейси.
– А это Ральф. – Дэни кивнула на парня, который тоже успел сделать затяжку.
Ральф? Так Майкл из «Навсегда» называл свой пенис? Я не смела взглянуть на Стейси. Но не сомневалась, что мы обе едва сдерживаем смех.
– Привет, – умудрилась выдавить я.
Ральф ничего не ответил, только наклонился вперед и вручил мне косячок, а я сделала вторую затяжку и передала его Стейси. Я начала чувствовать кайф. Когда Стейси взяла у меня сигаретку, моя рука показалась мне какой-то чужой.
– Вам, подруги, не следовало бы курить эту дрянь, – заметила Дэни, показав на косячок. – Вы еще слишком малы. Двенадцать-то лет вам есть?
– Четырнадцать, – проворчала я.
Она прекрасно знала, сколько мне лет. Ей просто хотелось унизить меня перед своим приятелем или даже дружком. «Она вела себя как твой личный телохранитель», – сказал Крис о Дэни. Почему же тогда она унижает меня? Вероятно, сердится за то, что я ударила ее. Мне даже показалось, что я еще вижу синяк на ее скуле, но это могла быть и просто игра лунного света.