Умереть — непозволительная роскошь
Шрифт:
— То, что мы потеряли, уже не вернуть, но найти концы мы обязаны! Убийство Челядинского и разгром в редакции — звенья одной цепи! Я в этом уверен! Да и странные дела последнее время творятся у нас…
Грищенко вопросительно взглянул на начальника.
— Что ты имеешь в виду?
Варанов не хотел раньше времени раскрывать «карты» даже перед другом.
— Пока твердо не знаю, говорить не буду, — ответил Варанов, повернулся к окну и раскрыл его.
В кабинет ворвалась свежая вечерняя прохлада августовского вечера. За окном сновал народ, куда-то спешили автомобили,
— Что ж, начнем пахать, — вздохнул полковник.
— Ну, я пошел! — устало сказал Зиновий Семенович и вышел из кабинета.
«Так это сразу не решить. Надо звонить „наверх“ Сосницкому», — подумал Варанов.
Андрей Васильевич подошел к телефонному аппарату и, сняв трубку, набрал номер. Через пять-шесть зуммеров на другом конце раздался старческий голос:
— Слушаю.
— Привет, Батя! — поздоровался Варанов.
— Это кто?
— Варанов.
В трубке раздался радостный возглас. «Батей» советника президента России Александра Сосницкого звали только очень близкие друзья и коллеги.
— Андрюша? Ах ты, сукин сын, совсем забыл старика!
Полковник почесал затылок.
— Работы невпроворот.
— Всю работу не переделаешь, водку не перепьешь, а девок не перетрахаешь, — дребезжал старческий голос, — но к этому надо стремиться!
В трубке раздался заразительный смех. Однако он быстро стих, и голос стал серьезным и даже сухим.
— По делу, Андрей?
— Да.
— Срочно?
— Почти…
Возникла пауза.
— Пятнадцать минут хватит? — донесся голос Сосницкого.
— Постараюсь уложиться.
— Тогда приезжай на работу ко мне через полчаса.
Варанов по привычке выпрямился.
— Слушаюсь!
В трубке раздались короткие гудки, которые уже начали отсчет времени для аудиенции. Андрею Васильевичу необходимо было поторопиться: он наскоро прибрал со стола бумаги, набросил плащ на широкие плечи и быстро вышел из кабинета.
Глава 11
У Сан Саныча выдался очень трудный день, может быть один из самых тяжелых в его опасной и рискованной жизни.
Вот уже несколько часов майор Барышников пребывал в напряжении и ожидании: его коллеги вели служебное расследование, в котором он выступал пока как свидетель. Однако внешне Сан Саныч не выказывал никакого беспокойства и спокойно отвечал на все вопросы подполковника Грищенко, который возглавил следствие на первоначальном этапе.
Единственное, чего он опасался, так это срыва Марины Метелкиной, которая очень медленно приходила в себя. Ее ответы не всегда были точными и членораздельными, но в конце концов молодая женщина с горем пополам все же удовлетворила любопытство Грищенко, который пришел к выводу, что капитан Владимир Челядинский совершил самоубийство.
Майор Барышников облегченно вздохнул, хотя прекрасно знал, что это только начало. Пока можно утрясти свои дела, подчистить все огрехи и, если нужно, убрать лишних свидетелей, в том числе и Метелкину.
Теперь нужно было разобраться с чертовыми фотографиями и получить отпущение грехов у Кузьмича…
Надо торопиться, он и так много времени
Барышников сделал несколько кругов на своих «Жигулях», петляя среди старых двориков, желая убедиться, что за ним нет «хвоста».
— Порядок! — с облегчением вздохнул майор, не обнаружив за собой слежки. — Пока они будут раскачиваться, я успею несколько раз обернуться вокруг Москвы, получить свой гонорар и слинять за кордон.
А там пусть ищут ветра в поле, — размышлял вслух майор.
Сан Саныч задумался, и где-то в подсознании у него зашевелилась тревожная мысль.
Он прекрасно понимал, что бахвалится, потому что пока еще нужен Кузьмичу, а как станет не угоден?
— Тогда кранты! — грустно усмехнулся майор. — Этот из-под земли кого хочешь достанет!
Сан Саныч был не новичок в разведке и знал, что его жизнь могла зависеть от хорошего компромата на того, кого он боится. А Кузьмича майор Барышников боялся как огня, зная, на что тот способен и какой властью обладает.
Однако на Кузьмича у Сан Саныча ничего не было!!! Вернее, майор знал о темных делах своего босса, но это были только «слова», которые при желании старика застрянут у Барышникова в горле вместе с кровью. В этом майор не сомневался, так же как и в том, что это сделают тихо и незаметно.
Вот если бы у него был документ: фотографии, негативы, магнитофонная запись… Сан Саныч тяжело вздохнул. Мало того, всю игру мог испортить и полковник Варанов, этот настырный служака, для которого честь и справедливость были превыше всего!
— Ладно, — крякнул толстяк и остановился возле почты, — двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Еще раз осмотревшись, Барышников вылез из машины и направился в здание отделения связи.
Сан Саныч быстро открыл свой абонентный ящик, и сердце его затрепетало от ликования: добротный увесистый пакет-бандероль спокойно лежал в условленном месте.
— Слава тебе, Господи! — прошептал майор и мысленно перекрестился, хотя ни в Бога, ни в черта никогда не верил. — Все на месте! Теперь я спасен!
Он спешно забрал желтый конверт-бандероль и сунул его во внутренний карман пиджака. Бросив косые взгляды по сторонам, он запер на ключ почтовый ящик и, не привлекая внимания, быстро направился к выходу.
Сев в машину, майор с нетерпением вскрыл пухлый конверт. Содержимое пакета представляло собой стопку качественных фотографий и пару печатных страниц. С каким-то звериным чутьем майор стал вглядываться в фотоснимки, на которых мелькали в основном военные моряки. Перекладывая фотокарточки, Сан Саныч прикидывал их стоимость, как вдруг у него даже дух перехватило… На одном из фотоснимков Барышников увидел знакомую фигуру в компании морских офицеров. Майор даже засомневался и протер глаза, но ошибиться было невозможно: на фотографии был не кто иной, как собственной персоной Кузьмич!