Умершее воспоминание
Шрифт:
Неконфликтное отношение Уитни ко мне было непривычным, но думаю, я смог бы привыкнуть. Я уже и забыл те времена, когда она принимала меня в штыки и запрещала Эвелин видеться со мной… Почему-то теперь это вызывало у меня улыбку. Теперь, думая о том, что было раньше, и о том, что происходит теперь, я понимал, что обязан быть рядом с Эвелин. Нет, я никогда в жизни не смог бы оставить её…
Не знаю, сколько времени я просидел неподвижно, думая обо всём на свете. Минут через тридцать, наверное, в спальню заглянул Дейв.
—
— Что ты хотел?
— Хотел попросить помощи… Надо перенести чемоданы Уитни в машину. Но если ты занят, я справлюсь один.
— Да нет, я помогу. — Взглянув на спящую Эвелин, я сказал: — Будь добр, дай подушку.
Дейв дал мне белую, как снег, подушку, и я аккуратно переложил на неё голову Эвелин. Моя избранница всё так же беззаботно спала.
— У вас с Эвелин всё так серьёзно? — спросил меня Дейв, когда мы спускались по лестнице. — Признаться, она очень изменилась с момента последней нашей встречи.
— Это хорошие изменения?
— Не могу знать. Но Эв стала более решительной, и это, если рассудить, хорошее изменение.
Я улыбнулся. Да, думать о том, что я смог изменить Эвелин, что наши отношения переросли во что-то очень большое и серьёзное, — это было более, чем просто приятно.
Последний чемодан в машину загрузил мистер Блэк, вызвавшийся помочь нам с Дейвом. Я окинул взглядом пустой автомобиль, затем посмотрел на окна спальни Эвелин и спросил:
— А где Уитни?
— Она уехала, — засмеялся Дейв, — ещё два часа назад.
— Два часа? — с удивлением переспросил я. Время, которое я провёл в спальне Эвелин за размышлениями, пролетело одним мгновеньем.
Захлопнув дверцу машины, Джонни вздохнул и задумчиво сказал:
— Не верится как-то, что Уитни от нас навсегда уезжает…
— Да, — согласился я. — Тяжело смотреть, как рушится семья.
— Ничего не рушится, — замотал головой Дейв, — просто Уитни — давно оперившийся птенчик, которому уже законом природы предначертано вылететь из гнезда. Кажется, и Эвелин скоро выпорхнет, да? — И, улыбнувшись, он дружески пихнул меня в бок. Я только улыбнулся в ответ.
Потом Дейв пожал нам с мистером Блэком руки и, прыгнув в машину, уехал.
— Останешься на ужин? — спросил меня Джонни, проводив грустными глазами зятя.
Сначала я хотел отказаться, но потом вспомнил состояние миссис Блэк, представил, какой непростой период сейчас переживает эта семья, и согласился. Дженна была на кухне, когда мы с мистером Блэком пришли туда. Она постелила новую белоснежную скатерть и уже расставляла на столе тарелки.
— Эвелин не вставала? — спросила она и натянуто мне улыбнулась.
— Ещё нет.
— Пусть детка поспит, дорогая, — сказал мистер Блэк и подошёл к плите, на которой жарилось мясо. — Логан, будь добр, достань столовые приборы.
Я принялся
— Ну, дорогая, — заботливо выговорил Джонни и, подойдя к супруге, забрал из её рук банку. — Может, тебе лучше прилечь?
— Нет, нет, — тихо сказала она и, свернув скатерть, добавила: — Сейчас я постелю новую, а эту застираю. Всё нормально.
Она ушла, а я бросил сочувствующий взгляд на мистера Блэка. Он добродушно улыбнулся и произнёс:
— Выспится и успокоится.
Какое-то время в кухне была тишина, слышно было лишь шипение жарившегося мяса.
— Слушай, я хотел спросить, — прочистив горло, начал Джонни. — У вас с Эвелин… что-то было?
Не ожидая услышать такой вопрос, я выронил из рук вилки и ножи и покраснел; столовые приборы отвратительно зазвенели.
— Вы имеете в виду… — неуверенно проговорил я.
— Да, — прервал меня мистер Блэк и выжидающе на меня уставился.
Не глядя на него, я отрицательно покачал головой.
— Не нужно смущаться, — засмеялся собеседник. — Я же отец. Я должен знать.
— Я п-понимаю… Просто хочу, чтобы вы знали, между мной и Эвелин нет ничего… такого…
— Нет? А я думал… Кхм. Но ты очень изменил её, ты знаешь об этом? Я никогда её прежде такой не видел.
— Какой — такой?
— Мечтательной. В последнее время она всё чаще забывается, летает где-то в облаках, улыбается… На неё такую смотреть приятно.
Я смущённо улыбнулся и опустил голову. Думать о влюблённой в меня Эвелин было непривычно, как-то даже страшно, а потому я постарался думать об этом как можно меньше. А лучше было бы переключиться на что-нибудь другое и вообще об этом не думать.
В то утро, когда мне был назначен приём у невролога, я проснулся с плохим настроением. Ехать в больницу не хотелось, и я настраивал себя на поездку как мог. «Это как приём у стоматолога, — думал я, готовя завтрак. — Да, будет неприятно, но стоит потерпеть. Этот приём пойдёт тебе на пользу. Просто надо немного потерпеть».
Я никому не рассказал про своё намерение посетить невролога, сам не знаю почему. Может быть, мне и самому не слишком верилось в то, что я делал, к тому же я не хотел, чтобы близкие проявляли излишнее внимание к моему недугу. Это раздражало, и я, оповестив всех близких о приёме и обнадёжив их, мог в последний момент струсить.
За руль я сесть не смог из-за головной боли, поэтому до больницы доехал на такси. Перед кабинетом я долго стоял в нерешительности, пока какой-то мужчина, сердито сдвинув брови, не спросил меня: «Ты заходишь или нет?»