Умирающий волшебник внутри меня
Шрифт:
В такие моменты мне становилось не страшно попасть в ад, потому что знала, что я уже в аду.
Я посмотрела на пасмурное небо, которое всю жизнь сопровождало меня, окружало весь мой город и все мои воспоминания. И только сейчас я поняла, что в нём больше не осталось никаких других оттенков, кроме этого серого цвета, который выводит меня из себя, который стал единственным цветом, что я вижу. Это небо тоже мертвое, как и все мы, те, которые больше не видят смысла жить дальше, потому что болезнь пожирает нас изнутри, сокрушая всех нас, убивая. Этот серый цвет станет для меня единственным оттенком, который я запомню, потому что я знаю, что больше жить я не хочу.
И тогда, шагая по мокрому асфальту, такому же серому, что и небо,
Это было двадцать восьмого сентября прошлого года, когда я и мои ровесники, глупые и высокомерные семиклассники, поехали на выезд с ночевкой в соседний городок Юкиярви. Там были дети и постарше, и они старались держаться подальше от нас, так что мы были неким подобием изгоя этого веселья. И тогда, ночью на улице, мы танцевали, шутили по-взрослому, оскорбляли друг друга, обсуждали и задирали тех, кто не пришёл…В общем, делали все то, что и обычные дети нашего возраста. Среди тех, кто не пришел, оказалась и моя лучшая подруга Дакота. Её оскорбляли меньше всех. Не потому, что она была идеалом каждого из нас, напротив, её все боялись. Девочка, с которой дружить мне оставалось совсем недолго, девочка, чья страсть была только к власти над людьми. Она не любила шумные компании, но у неё было значительное окружение. Она была не из тех девочек, которые просто задирают других, считая себя королевами красоты и моды. Дакота задирала всех, потому что ненавидела себя, хотя, тогда я этого ещё не понимала. Да, соглашусь, она была довольно умным человеком, в чём я ей очень завидовала. Она знала столько, что её можно было слушать часами, но она стеснялась и злилась, если кто-то знал то, чего не знает она, потому что она не терпит, чтобы кто-то был лучше её. Поэтому её окружение я называю «низкими и жалкими». Это те люди, которые привыкли казаться глупыми, неспособными на что-либо, кроме как глупостей, но и они вместе были тем, без чего Дакота не могла удовлетворить своё желание быть первой и главной, быть выше всех. И да, я была одной из «низких и жалких», потому что мне тоже хотелось быть такой же, как она.
После такой вечеринки не удивительно, что я начала кашлять. Хотя я и была очень усталая, в школу мне нужно было прийти. Я быстро одела школьную форму, накинула пальто и шарф, прихватила портфель и побежала туда. Хотя я и не опаздывала, мне очень хотелось сообщить Дакоте новости и сплетни о ребятах, которые я узнала вчера, в особенности то, что я начала кашлять.
Около кабинета я и встретила Дакоту, игравшую в «Тетрис». Я специально прибеднилась, начала громче и чаще кашлять, чтобы на меня обратили внимание.
– Кашляешь? Вы что, на улице танцевали?
– Тебе тоже привет. Да, а как же без этого.
Больше она мне ничего не вякнула. Она всё также не отрывалась от своей игрушки.
– Я надеюсь, что это бронхит, – снова попыталась обратить на себя внимание, – Это было бы здорово. Бронхит длится две-три недели, как раз пропущу контрольные, а после и каникулы начнутся.
Мечта каждого ученика школы, не так ли? Тем не менее, тогда это и вправду было моей мечтой.
Только теперь Дакота оторвалась от игрушки.
– Мэрилин, – обратилась она ко мне, – Дашь списать домашку?
Меня разбудила мама, постучавшись в мою комнату. Я притворилась, что ещё сплю, чтобы та не заставляла меня выполнять домашнюю работу. Но она лишь позвала меня выпить новые таблетки, что мне прописал врач этим утром в больнице. Я встала с кровати, немного пошатнувшись, взяла у мамы из рук стакан с водой и новые таблетки, затем пошла в туалет. Я стояла у раковины, на стене рядом с которой висело зеркало. Я посмотрела в глаза самой себе.
– Ну что, приятного аппетита! – иронично промямлила я, стукнувши стакан о стакан в отражении, запила этот химический ужас и вновь направилась к кровати.
Но тут моя голова
Одолевши свои силы, я встала и подошла к окну. Посмотрела вниз, а на улице никого.
И в тот же миг мне стало жалко этих людей, которые боятся дождя, потому что он мокрый, боятся дождя, потому что он холодный, боятся, что они простудятся…
Но мне стало всё равно. Всё-таки, это их дело.
Я снова легла в кровать, в надежде, что навсегда усну глубоким сном, подальше из этого гнилого мира.
Когда я не хочу думать о своём прошлом, оно всё равно напоминает мне о себе. Бывает, я иду по улице или пишу в дневнике, как вдруг перед моими глазами всплывают неловкие моменты из моей жалкой жизни. Тогда я начинаю стучать по столу или по стене и рыдать, ненавидя себя. Но сейчас мои воспоминания достигли меня даже во сне, окончательно ставши моими самыми назойливыми гостями.
Это было в начале ноября, я кашляла всего полтора месяца. Тогда я ещё не знала Дакоту в целом, но уже была огорчена своими «друзьями». Мама и сестра тогда забирали меня из школы. Я села в машину. Христина, моя сестра, была старше всего на год, но считала себя умнее аж на целую ступень эволюции. Я, как и всегда, сидела и думала о своём, а моя сестра всё говорила про свои успехи в учёбе. Она была круглой отличницей, я всю жизнь ей завидовала. Я, конечно, не двоечник, но я хорошо и честно отношусь к домашнему заданию: моя сестра всегда его списывает. Она плохо понимает, особенно экономические предметы, но зато отлично запоминает текст. Всегда пересказывает его на пятёрку. Я не любила её за многое: за высокомерие, за отличную учебу и за жажду внимания. Чем – то она мне всегда напоминала Дакоту.
Моя сестра наконец закончила рассказывать про свои достижение в этот день, и я решила тоже поговорить о себе. Я хотела поведать маме, как меня наконец заметила учительница по иностранному языку.
Вообще, иностранный язык я знала чуть ли не лучше всех в классе. В своём возрасте, я уже могла спокойно общаться с носителями языка. Но у учительницы всегда был любимец: Юлия. Почему не Дакота? Дакота и не старалась быть отличницей, напротив, по оценкам она была даже ниже среднего. Но она наоборот, считала домашнее задание пустой тратой времени для идиотов. Она действительно была умным человеком, но, в отличие от моей сестры, хорошие оценки – не показатель для неё. Хотя если у человека плохие оценки и он не любимец Дакоты, то в ссоре Дакота всегда припоминала ему об этом.
Если кто-то лучше Юлии, то он высокомерен, если ниже – он тупой. Именно тупой. А я не только была «тупой», но и одинокой. Я сидела одна за партой, и поэтому, когда я что-либо забывала, моей опорой была моя память, но она у меня плохая. В такие моменты я всегда любила наблюдать, как списывает Юлия. Ну не терять же ей свой «статус», а она и половины не понимает, из-за этого и приходится списывать. Я была слишком слаба, чтобы сказать об этом учителю. Я не конфликтный человек, я всеми силами пытаюсь избежать этого конфликта. К тому же у меня всегда такое ощущение, будто сделай я хоть одну малейшую глупость – на меня ополчится весь мир. Поэтому я всю жизнь терпела издёвки других, лишь изредка нелепо отвечая им.