Шрифт:
С благодарностью посвящаю эту книгу Марку, что был всегда рядом, Стасе, благодаря которой я вновь начала писать, Аглае и остальным моим друзьям. И, конечно же, тебе, мой дорогой читатель.
Пролог.
Эта книга не обо мне, человеке, с которым случилась довольно странная история. Эта книга о всех нас. О тех, кто не мог понять, кто он и для чего он. Для тех, кто скитался по этому серому миру в надежде найти свет, к которому он протянет руку, и который поведёт его в то место, где он наконец сможет снять свою застывшую маску и пойти навстречу своей судьбе. Эта книга о тех, кто не ищет счастья, а, напротив, бежит от него, ведь истинная красота этой Вселенной находится не где-то там, а вокруг
Тем не менее, раз уж вы открыли эту книгу, вы хотите знать, кто я и где я родилась, кем были мои родители, что послужило началом этой истории.
Тогда я начну с того, что мои родители начали свой путь совершенно в разных местах: моя мама родилась в деревне, где и начнется эта история, а мой отец – в столице Империи Лиеми, моей страны, где, как и в деревне, я раньше никогда не бывала. Мои родители встретились совершенно случайно, переехали в новый город, в котором после родилась и я. Мой город не был известен живописной природой или историческими сооружениями, но, тем не менее, о нем знали и за рубежом. Мой город, который называется Робин-Вилль, когда-то давно был самым процветающим городом Европы, и самым серым городом мира. Рабочие уходили на заводы, потому что Робин-Вилль был точкой импорта и экспорта зарубежной и нашей продукций, также здесь располагалась промышленная зона и фабрики по производству военной техники и оружия: моё государство сочло это очень выгодным. Но сейчас мой город такой же разрушенный, как и остальные города Империи. И единственное, что осталось с тех времён – небо, что всегда было серым, будто весь город лишился цветов. Но никого это не волновало, кроме как таких же детей, как я, подобно сиротам, брошенным в центре рабской системы, где работа заменила желание и стремление жить. Из нас жаждали сделать роботов, а не людей, рабов, а не мятежников. И она, власть, всё время пыталась делить нас по шаблонам, не давая ни единого шанса никому из нас. И дети с рождения смирились с мыслью о сером будущем, ненавистной работе на гнилых фабриках и безысходности. Наверное, от этого мы и перестали ценить саму жизнь.
И если подумать, то можно легко догадаться, что в таком мире дружбе и любви учились по молчаливым книгам и однотипным фильмам, а единственные крики души были написаны только на стенах метро или в грязных подъездах старых домов, но и эти слова были рождены в той же тишине, в которой мы все окончательно разучились слышать. И именно в этом городе родилась и жила я. Но кто я?
Глава 1.
Иногда я закрываю глаза в надежде, что, когда я их открою, я вновь попаду в своё беззаботное детство, что я буду вновь чувствовать себя хорошо. Но время уносит меня по течению, подобно реке, в неизвестную даль… Поэтому я хочу закрыть глаза и больше никогда их не открывать.
Я помню этот день, я помню, что это было тринадцатого июня, и тогда я сидела в двадцать третьем кабинете больницы моего города. За последний год это стало моим вторым домом. Я запомнила эту дату, потому что совсем недавно был мой очередной день рождения, который я уже как третий год праздную в компании самой себя и желанием пережить этот день как можно скорее.
– Нет, – возмутился врач, – Я просто не знаю, что с вами делать.
Мама сильнее схватила меня за руку, мне стало больно, и я попросила её не трогать меня.
– Одни анализы говорят одно, другие…другое…– врач продолжал разбирать бумаги в моей медицинской книжке, – И если НДКТ и новые анализы снова дадут тот же результат, мне придётся приписать вам рак лёгких первой стадии.
Я лишь заметила, как моя мама начала плакать. А я, уже совсем зелёный из-за болезни человечек,
– Но для этого вам придется переехать, – продолжил врач, не обращая на маму ни малейшего внимания, – К сожалению, в Робин-Вилле сейчас нет возможности для вашего лечения из-за большого количества больных, а так, как это далеко не официальный диагноз, вас срочно госпитализировать не будут.
У меня снова начался резкий приступ кашля, мне быстро дали платок и ингалятор. Когда я снова пришла в своё «нормальное состояние», врач подал маме распечатку и продолжил:
– В этой больнице вы будете проходить тот же курс, что и здесь, только в случай чего вас сразу же госпитализируют туда…
– Но…– перебила его моя мама, – Этот город…В нескольких километрах от него находится деревня, где я выросла…У нас там ещё остался домик!
– Это хорошо, очень хорошо.
– Тогда никаких проблем с переездом не будет!
Мама радостно взглянула на меня, а я, из уважения, сквозь зубы улыбнулась в ответ. Она опять сжала мою ладонь, а я в очередной раз попросила её не трогать меня.
Спустя некоторое время мы с мамой решили прогуляться. Меня очень редко выводили на улицу, и эта минутная прогулка после каждого посещения больницы была единственной возможностью для меня вернуться в этот мир, что прятался за моим окном.
– Вижу, тебе очень нравится болеть, – высказала она мне.
Я даже не стала смотреть на свою маму. Я оглядывалась на обёртки из-под дешёвых конфет и пачек сигарет, разбросанных по всей улице, и считала их, чтобы хоть как-то отвлечься от уже приевшихся мне негативных мыслей.
– Я не выбирала судьбу, – наконец ответила я ей.
– Ты хоть понимаешь, как мне тяжело? Тяжело смотреть, как ты кашляешь целыми днями! Днем и ночью, днем и ночью…Эти таблетки! И снова таблетки! Двенадцать штук в день! Такого и пенсионеры не принимают, а ты, в свои четырнадцать!..
– Мама, замолчи пожалуйста, ты меня раздражаешь.
– У тебя же еще детство, впереди столько интересного, а ты сидишь в квартире… Да соседи и знать не знают, что у меня вообще есть дочь!
– Мама, – уже не выдержала я, – Хватит уже! Говоришь так, как будто это ты болеешь, а не я! Будто мне менее тяжело, чем тебе! А знаешь, кто виноват в том, что дошло до такого? Ты! Это ты отказалась вести меня к врачу первые недели, ты мне не покупала таблетки, но зато я ходила в школу! В школу! Вместо того, чтобы хоть раз сходить к врачу! Конечно, с раком легких у меня блестящее будущее, не так ли?!
Я опять же не стала смотреть ей в глаза, а она молча шла рядом. Я злилась на всё вокруг. Я ненавидела весь мир, в особенности самых близких мне людей.
Мы шли под мостом, а над нами гудели машины куда-то торопившихся людей. Вдоль стены лилась вода ещё не до конца подтаявшего снега. Было довольно морозно, и я сжала руки у груди чтобы согреться. Наконец, едва пробравшись через грязь и лужи недавнего дождя, мы снова вышли на грязный асфальт.
Я всегда смотрю вниз, когда куда-то иду, но не потому что смотрю под ноги, чтобы не споткнуться, а потому что не желаю видеть окружающую среду. Вот рядом лежит бездомный, от которого пасёт спиртным. Вот старуха, целуя асфальт, упёрлась коленями на полотенце и молилась то ли божеству, в которого верует, то ли проходящим мимо людям… В любом случае, делала она только из жалости к самой себе, прося окружающих кинуть ей в пластиковый одноразовый стаканчик денег.