Умоляй меня
Шрифт:
Воробушек тихонько заржал, когда она спешилась и привязала поводья к одному из колец, установленных снаружи здания. Она погладила его по носу.
— Терпение, друг. Тебя ждет удобное стойло. Я скоро закончу, — её рука прошлась по попоне там, где она касалась холки лошади, и сомкнулась вокруг привязанного к ней заколдованного кошелька. Она вытащила его и сунула в карман, вшитый внутри ее плаща. Звон монет действовал ей на нервы, но не привлекал внимания толпы. Этот звук был здесь обычным. Луваен откинула капюшон и переступила порог.
Все пространство передней комнаты было заполнено столами, каждый из которых
Он заметил ее и тут же побледнел.
— Госпожа Дуенда, — сказал он таким тяжелым от страха голосом, что Луваен почти пожалел его. Почти.
— Мы снова встретились, Гудман Калькун. Вы не скажите мне, где я могу найти магистра Хильдебрандта и последний вексель? — она преследовала его вокруг стола, отрезая ему единственный путь к отступлению. — Или мы обойдемся без тонкостей и сразимся друг с другом подсвечниками, как в прошлый раз? — она многозначительно посмотрела на два оловянных подсвечника, стоявших по бокам стопки кредитных документов клерка.
Он спрятал их за спину, и его глаза округлились до размеров блюдец.
— Магистр Хильдебрандт…
— Находится прямо здесь, — сказал голос, достаточно холодный, чтобы заморозить зажженный факел. Луваен повернулась и оказалась лицом к лицу с главным владельцем Торгового дома. Высокий, худой и хрупкий, как сосулька, магистр Хильдебрандт уставился на нее свысока. Его тонкогубый рот был вечно сжат, что подчеркивалось еще более обвисшими белыми усами. Неприязнь кипела в его запавших голубых глазах. — Прекратите терроризировать моего писца, госпожа Дуенда.
Движением костлявых пальцев он жестом пригласил ее войти в его кабинет. Луваен вошла в знакомую комнату, заполненную бухгалтерскими книгами. Большую часть свободного пространства занимали другие шатающиеся алтари, воздвигнутые богам долга и ростовщичества. Она подавила желание пнуть несколько из них, когда села на один из стульев лицом к столу магистра.
Он последовал за ней и занял свое место за столом, паучьими руками заползал по стопкам документов, пока не нашел то, что хотел. После беглого взгляда он пододвинул его к ней.
— Вы здесь, чтобы проверить вексель?
— Я предполагаю, что именно поэтому мой отец находится в башне должников, — она проигнорировала хмурый взгляд магистра и внимательно изучила документ. Чем больше она читала, тем больше злилась. — Он датирован до последнего счета, но Джименин не упомянул об этом долге, когда я была здесь, чтобы произвести платеж несколько недель назад, — она сердито посмотрела на Хильдебрандта. — Почему он появился сейчас? — она точно знала, почему этот последний счет внезапно появился в ссудном доме, но ей было любопытно, что скажет ей магистр.
Он смотрел на нее поверх своих сцепленных рук, пристальный, как стервятник.
— Дон Джименин посчитал, что было бы нечестно передавать их нам сразу, после того, как вы погасили последний долг. Он хотел дать вашей семье время прийти в себя.
Было бы чистой удачей, если бы к тому времени,
— Нечестно? — счет смялся в ее руке, прежде чем она разжала пальцы, увидев встревоженное выражение лица Хильдебрандта. — Джименин не узнал бы милосердие, даже если бы оно разорвало его пополам, — боги, как бы она хотела, чтобы ее звали Черити [прим. Charity — милосердие].
Хильдебрандт осторожно потянулся за счетом, но отступил, когда Луваен оскалила на него зубы. Она разделила документ и передала ему последнюю страницу.
— Это поддельный вексель. Я знакома с подписью моего отца, и это не она.
Он сделал вид, что изучает пергамент, прежде чем покачать головой.
— Подпись слишком похожа на его предыдущие, чтобы ее проигнорировать, госпожа.
Она швырнула бумагу на стол.
— Я говорю вам, что мой отец не подписывал этот документ. Даже он знает, что такое предприятие провалится. Груз льда, доставленный с севера в разгар лета? Правда? — нелепость инвестиционной схемы убедила ее в фальсификации. — Что он сказал перед тем, как вы послали за ним своих судебных приставов?
— То же самое, что и вы. Дон Джименин, однако, представил свидетеля, который дал показания под присягой, что он присутствовал, когда ваш отец ставил подпись.
— Я просто готова поспорить, что он так и поступил, — сказала она. — Бросьте достаточно монет, и люди будут клясться, что катались на летающей корове на закате.
Магистр вздохнул и собрал бумаги вместе, разглаживая и раскладывая их в аккуратную стопку.
— Независимо от вашего мнения о деловой практике Дона Джименина, долг остается открытым. Мерсер Халлис останется заключенным в башне должников до тех пор, пока не будет произведен платеж, — он сделал паузу и отодвинул свой стул от стола. — Дон Джименин заявил, что его предложение о прощении долга остается в силе, если ваш отец согласится на брак между ним и вашей сестрой Циннией. Он заплатит по векселю в качестве выкупа за невесту.
Вымогательство не так тонко скрыто за ложно-великодушным жестом. Хильдебрандт напрягся в своем кресле, когда Луваен уставилась на него прищуренными глазами. Она задавалась вопросом, как сильно сопротивлялся бы магистр, если бы она потянулась через стол и обхватила руками его горло. С другой стороны, в убийстве посланника не было никакой пользы. Благодаря Балларду и Гэвину ее лучшая месть заключалась в том, что она узнала, что победила Джименина во второй раз.
Она сунула руку в карман плаща и бросила на стол полный кошелек. Он ударился о поверхность с удовлетворительным стуком.
— Составьте индоссамент. Я принесла оплату [прим. Индоссамент — передаточная надпись на векселе, по которой все права по нему передаются другому лицу].
Она ухмыльнулась, когда пустые глаза Хильдебрандта округлились. Он вытаращил глаза, когда она отсчитала требуемую сумму.
— Это большие деньги, госпожа. Где вы их взяли?
— Ваша единственная забота, магистр, заключается в том, что я могла погасить долг, — она прекратила считать, пока он зачарованно наблюдал за ней. — Вы планируете составить индоссамент и вызвать свидетеля? Или мне нужно пойти туда и заманить в ловушку одного или двух клерков?