Университет имени Конкордии Непобедимой. Проклятое число
Шрифт:
– А, да, знаю, – ответила Пуэлла. – Всяким богатеньким и одаренным абитуриентам приснится сон с приглашением в Университет имени Конкордии.
– Я вот надеюсь…
– Бабушка! – рассмеялась Пуэлла. – Там обучают либо гениев, либо ребят из Кланов Демиургов и наследственных аристократов. Будь я хоть трижды сельской отличницей, никто не станет брать меня в Университет и учить засекреченной магии. Это же абсурд.
– Нет, ну а вдруг! – дайра Лакрим ткнула пальцем в газету. – Тут вот как раз есть список самых успешных выпускников Университета, не имевших голубых кровей. Авось и ты однажды
– Не окажусь.
– Эл, не пререкайся и иди-ка ставь чай. – Бабушка вздохнула. – Тоже мне, «не окажусь»… я-то лучше тебя знаю!
Девушка кивнула и юркнула в коридор, чувствуя, как на сердце снова накатывает тревога – медленными, тошнотворными волнами. За окошком ребята играли в камешки, громко гоготала стайка местных подростков. Пуэлла поставила рюкзак на маленькую табуретку у стены, накрыла ее соломенной шляпой и пошла заливать воду.
«Все хорошо. Перестань волноваться!»
Она прислушалась: ей почудилось – или и впрямь птица затрепетала крыльями за ее спиною?
«Сосредоточься на своем деле. О Демиурги, просто поставь дурацкий чайник!»
Шум крыльев раздался ближе, над самым ухом. Отчаянно вскрикнув, Пуэлла выронила чайник в раковину и резко обернулась. Никого не было.
Лишь на полу, почти у ее ног, лежала выпавшая из рюкзака карта с изображением Ворона Свободы.
Пуэлла открыла глаза и увидела, что над нею склоняется бабушка.
Стоял поздний вечер, закат разливался по небу уродливым кровавым маревом. Она в ночнушке лежала на постели, укрывшись легким одеялом, и чувствовала, как к горлу подступает колючий ком тревоги. Заснуть у нее все не получалось: стоило закрыть глаза, и сразу чудилось, будто некто – или нечто – шуршит тут и там, играет с тенями, заставляя их сгущаться, и хлопает крыльями за окном. Она ворочалась уже около полчаса, когда наконец пришло спасение.
Дайра Лакрим повязала у изголовья маленькую тканевую куколку, из шеи которой выходила большая и толстая петля.
– Удавница – отличный способ избавиться от этой напасти, – сказала старушка. – Забирает себе всю бессонницу.
– Удавница при бессоннице – это как Ловец Снов при кошмарах, – вздохнула Пуэлла устало. – Не действует совершенно. Нам даже в школе об этом говорили.
– А в школе тебе не говорили, что важная часть магии – это вера в нее? – гордо парировала бабушка. – Да и вообще: я предсказательница, кое-что да смыслю!
– Могу поспорить, что сны – точно не твоя специализация.
– А это мы еще посмотрим. – Кряхтя, дайра Лакрим медленно направилась на выход, но вдруг замерла на пороге. – О, деточка моя, гляди! Кажется, ты карту уронила. Ворон Свободы.
Пуэлла задрожала мелкой дрожью.
– Гадальную колоду себе, что ли, купила?
Девушка тяжело вздохнула. Набралась сил. И все рассказала.
– Да уж, ситуация, – заключила бабушка, выслушав историю до конца. – Что ж ты сразу не сказала, что Ворон тебя уже и в реальности преследовать начал? Случай не из тех, о которых стоит замалчивать.
Пуэлла обняла руками колени. Чувство сонливости, как ни странно, вдруг накрыло ее с головой, и теперь она едва находила в себе силы держать глаза открытыми. Сопротивляясь
– Я не хотела тебя так сильно беспокоить. Видишь ли, я думаю, что обсуждать стоит лишь ту ситуацию, из которой возможен выход. Здесь же… И ты, и даже дайра Салус здесь бессильны. Это все что угодно, но только не морбус.
– Если бы это был морбус, то карту видела бы только одна ты, – задумчиво закивала бабушка. – А знаешь, я подумаю над этим. Попытаюсь вспомнить, не было ли у нашей семьи какого-нибудь случая, связанного с воронами хотя бы косвенно. Возможно, это выведет нас на верную дорожку.
Она поднялась с постели, и девушка наконец нырнула под одеяло, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу.
– Спокойной ночи, бабушка. Не изводи себя там.
– Куда уж мне – не изводиться-то! И ты спи, внученька.
Она коснулась шершавой ладонью ее золотистых кудряшек и ушла, плотно прикрыв за собою дверь. Призрачное нечто, шурша крыльями, сразу же опустилось на ее подоконник, ударило клювом о закрытое окно, словно просясь внутрь – но девушка уже спала. И сон, который ей снился, был воистину особенным.
Ей снилось, будто стояла она посреди огромной сумрачной залы, окруженная колоннами и свечами. Высокий купол, расписанный изображениями Демиургов во время создания мира, слегка подсвечивался изнутри неким магическим сиянием – нежно-голубым, переливчатым, будто призрачным. Перед нею на пъедестале стояла женщина в длинном черном одеянии, полностью седая и серьезная, как каменная статуя. На ее плече сидел попугай, слишком большой и какой-то неестественный в своей человечности: его глаза даже на большом расстоянии таранили Пуэллу с отвратительной внимательностью, исследуя с головы до ног, будто очередную жертву.
– Если ты видишь этот сон, – сказала седая женщина, и голос у нее оказался скрипучим, как сквозняк в заброшенном доме, – то Ночь Посвящения ступила и на твой порог. Кем бы ты ни был или ни была – юным созданием, живущим в тишине и покое уютного маленького города, или членом Клана Демиургов, в венах которого течет святая кровь – твое время пришло.
– Ч…что? – только и спросила Пуэлла, но женщина, судя по всему, даже ее не услышала.
– Меня, как тебе известно, зовут дайра Кунктия, и я – ректор Университета имени Конкордии Непобедимой. Рядом же – мой заместитель и фамильяр, Пситтакус.
Попугай слетел с ее плеча, издав звук, подобный человеческому смеху, и за спиною старухи обратился в огромного старика с пышной седой шевелюрой, облаченного в клоунский костюм. Его глаза, подведенные золотым, диковато уставились прямо на Пуэллу. Та поежилась от неловкости: взгляд Пситтакуса совсем ей не нравился.
– Учиться у нас – настоящая честь, – сказал старик, приподняв одну бровь; говоря, он сильно шевелил губами, словно кривляясь. – Отказаться нельзя! На вас у Двенадцати Держав уже есть особые планы. – Он подмигнул. – Особые, таинственные планы, которые смело можно назвать подобными божественной участи Демиургов! Творить магию и волшебство, углубиться в тайные знания, войти в число мировой аристократии – если еще не входишь, разумеется! – и веселиться, веселиться, веселиться до упаду!