Unknown
Шрифт:
– Ну, Вы посмотрите, значит, пожалуйста, а я, если что, так я –
быстро. У меня на работе есть компьютер и сканер. – Пургенов
внимательно, слегка исподлобья, поглядывал то на профессора, то
на сильно потрепанную пачку своих бумаг.
Ещё минут пять они не то торговались, не то беседовали, по-
сле чего профессор вежливо указал Пургенову на дверь, сослав-
шись на свою занятость и срочность выполнения одного важного
поручения своего руководства.
На
уже не спал. Погуляв с собакой и за утренней чашечкой кофе он без
деталей рассказал о вечернем знакомстве с Пургеновым.
– Да пошли ты его на х..! – резюмировала супруга. – Ты что,
себя не уважаешь, икшаться с такими придурками?
241
– Послушай, ну что ты так кипятишься? – Михаил Афанасье-
вич пытался окончательно разобраться с нелегким для себя вопро-
сом – что же все-таки ему делать с Пургеновым.
– Миха, ведь скоро ты поедешь в санаторий, да? – уже сменив
гнев на милость, нежно щебетала профессорская жена, - И надо бу-
дет тратиться! Да, да, тратиться, и покупать билеты, откладывать
деньги на всякое там разное, ну ты понял меня?
– Так что, ты считаешь, что надо ему так и сказать, чтобы он
сразу же все и понял?
– Ну, да! Ты ему не просто намекни, а скажи, что так, мол, и
так. Что надо вот то и то, что он должен это все сделать к … - и же-
на задумалась, т.к. не могла быстро сообразить, сколько же дней
надо дать Пургенову на сбор и передачу её мужу денег. – Ну, скажи
ему, чтобы он тебя порадовал, например, к послезавтра.
– А сколько ему сказать? Как обычно или …, - но договорить
профессор не успел, т.к. зазвонил телефон.
На проводе был Пургенов. По телефону он говорил гораздо
лучше, чем вживую. Минут пять, а может и больше, он извинялся
за столь ранний звонок и за свою настойчивость. Затем он перешел
к делу.
– Михаил Афанасьевич, я вот что звоню Вам, я хотел узнать
Ваше мнение по поводу моей диссертации. И если что от меня на-
до, то я ведь, пожалуйста! Вы только скажите и я всё сделаю, да.
– Ну, раз Вы перешли к делу, то я Вам тоже всё выложу на
чистоту и не буду с Вами играть в прядки. Всё, в принципе, воз-
можно. Да, и можно через года два-три выйти на предзащиту, а по-
том, может быть и на защиту, да… Но надо иметь в виду, что всё
это очень и очень непросто! Ведь всё, что Вы мне оставили – это,
практически, ничего. То есть, надо всё писать заново и совсем ина-
че, совсем по-другому. Да! А то, что Вы сделали – это, разумеется, хорошо, очень даже неплохо, но! Но это
да, - профессор пытался говорить спокойно, но ему всё время ме-
шала его жена, суфлировавшая только одно и тоже – "… пять тысяч
долларов, пять тысяч долларов, для начала. Ты понял, пять тысяч
долларов?"
– Да, да, - только и промямлил Пургенов.
– Так вот, молодой человек, я на следующей неделе уезжаю в
санаторий, почти на месяц и мне, разумеется, нужны деньги на от-
дых, – профессор сделал продолжительную паузу, но, не услышав
242
никакой реакции на другом конце провода, он продолжил, - мне на-
до пять тысяч долларов. Понимаете меня, да?
– Да, да, понимаю. То есть мы с Вами сможем опять встре-
титься, когда Вы уже вернетесь из санатория? – наивно спросил
Пургенов.
– Да нет же, - уже начиная раздражаться, ответил профессор, -
нет, мы можем встретиться, например, завтра!? Вы успеете к зав-
трашнему дню?
– Нет, завтра я никак не смогу, а вот послезавтра – это можно.
Только, это самое, значит, хорошо бы, это самое, вечером, а?
– Пур-
генов как-то сразу же повеселел.
– Ну, хорошо, послезавтра, так послезавтра. Так и быть, после-
завтра в 1900 я жду Вас у себя дома. – Профессор даже как-то по-
юношески начал постукивать левой рукой по журнальному столи-
ку, за которым он разговаривал по телефону.
– Мила! Давай-ка мы с тобой побалуемся красной икоркой!
Клиент уже созрел! – радостно потирая маленькие пухленькие руч-
ки, Михаил Афанасьевич, шумно шаркая по полу, ринулся на кух-
ню.
– И ты уверен, что этот Пукин… - супруга уже делала бутер-
бродики с икоркой.
– Не Пукин, дорогая, а Пургенов, - поправил с нежностью
свою жену профессор.
– Ну, не важно, Пургенов, Пукин. Какая разница? А он, этот
самый Пургенов, не кинет тебя? – и супруга с хитрецой посмотрела
на мужа-кормильца. Ведь она, окончившая в бытность доцента Гла-
зунова институт, выйдя за него по расчету замуж, так ни дня и не
работала, а жила на полном иждивении своего мужа – отца двоих
их совместных и еще двоих, от его первого брака, сыновей.
– Нет, Милочка! Хоть этот Пургенов и полный кретин, но за
10000 баксиков я из него ученого то сделаю, хо-хо-хо! Уж поверь
мне, солнышко, он ещё и на даче у нас поработает! Покопает, по-
копает. Обязательно покопает, а куда он денется? Ведь это же ему
надо быть кандидатом? Да? Или я в этой жизни уже ничего не по-