Unknown
Шрифт:
– Что? Что? Договор! Вот что! – Монзиков никак не мог сфор-
мулировать суть своих услуг.
Недолго думая, Монзиков кратко и емко записал: правовая
помощь бабушке.
– Так, давай, ставь свой автограф и иди платить в кассу. После
проплаты зайдешь и покажешь. Поняла?
И тут произошло чудо. Бабуля сначала поняла, что если она не
заплатит, то с ней просто никто не будет разговаривать. Затем она
представила
го-то промямлить.
– Видите ли, у меня таких денег нет.
– Ха! На нет, и суда нет! Я же сказал, что на перспективу я не
работаю. Кому нужна помощь? Тебе или мне? Догнала? Я правиль-
но говорю, а?
– Да, но …
– Все! Когда будут деньги, приходи! – Монзиков скомкал ис-
писанный договор и, открыв дверь, громко спросил: "Ко мне есть
кто-нибудь? А, ну давай, заходи".
Бабуля в растерянности, глядя на скомканный договор в му-
сорной корзине, бросала искрометные взоры то на Монзикова, то
на вошедшего "нового русского". Такого с ней еще не было.
Выйдя из кабинета, бабуля прочла табличку на двери:
ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ КОЛЛЕГИИ АДВОКАТОВ
САМОХИН НИКОЛАЙ ФОМИЧ.
100
Теперь читателю понятно, почему к Монзикову стояла живая
очередь?
Дверь в кабинет Самохина была оставлена открытой из-за за-
бывчивости уборщицы тети Гели, которая, торопясь к внуку, забы-
ла ее закрыть и вынуть из замка ключ. Сам Николай Фомич уехал в
Архангельск по очень сложному делу – защита молодого армянина,
который обвинялся в убийстве троих молодых женщин.
Когда бабуля вернулась в коллегию с деньгами, а случилось
это через три часа, Монзиков заключил семь (!) договоров на об-
щую сумму в 15 млн. рублей. На каждого клиента Монзиков тратил
не более 20 минут. Договоры заполняли сами граждане. Монзиков
только расписывался и подкалывал квитанции.
Когда бабуля вошла к Монзикову с квитанцией на 4 млн. руб-
лей, то особого восторга на лице адвоката она не увидела. Однако
Монзиков позволил ей сесть на прежнее место и предложил в пяти-
шести фразах изложить суть проблемы.
– Понимаете, Николай Фомич, я обратилась к Вам за помо-
щью, т.к. … – договорить бабуля не успела. Монзиков несколько
вяло, но очень отчетливо ее перебил.
– Во-первых, я – Александр Васильевич Монзиков. Во-вторых,
я же говорил тебе, что надо говорить только суть!? Давай.
– Ой, простите! Александр Васильевич, месяц тому назад у
меня пропали золотые часы, а спустя еще день – исчезли золотые
сережки. Ко мне никто не заходит. Значит, это сделали соседи.
более что они говорят, что если у меня начали пропадать вещи, значит надо мне из комнаты моей выметаться. Не то пропадут и зу-
бы вставные. Представляете, какие хамы?
– А ты в милицию ходила?
– В милиции заявление не приняли, а сказали, чтобы я лучше
закрывала дверь на замок. Что это, мол, наше, семейное дело и нам
самим надо разбираться. Сказали, что если кто из соседей и взял, то, мол, это не так и страшно, потому что какие бы соседи ни были, а соседи – это почти как родственники, т.е. не посторонние.
– Короче, чего ты хочешь? А?
– Я хочу, чтобы Вы наказали этих мерзавцев, потому что…
– Все, понятно! Пошли.
Монзиков вышел с бабулей на улицу и стал ловить такси. До-
рога до бабулиного дома заняла 10 минут или 15 тысяч без счетчи-
101
ка. Бабуля даже крякнуть не успела, как Монзиков уже вышел из
машины и пытался стрельнуть у прохожего огонек.
Поднявшись в квартиру, Монзиков заметил, что время сейчас
самое подходящее – 3 часа дня, т.е. все на работе. Не снимая боти-
нок, Монзиков зашел на кухню, открыл холодильник и решительно
взял бутылку пива.
– Ой! Это не мой холодильник! Это же Павла Васильевича! Вы
что? Он же будет ругаться!
– А он у тебя брал что-нибудь, а?
– Я думаю, что он то и украл, т.к. он самый наглый из всех!
– Ну, значит правильно у меня выбор пал на Пашку-какашку!
– Монзиков открыл пробку о край холодильника и залпом опусто-
шил бутылку. В холодильнике стояло еще три бутылки. Их постиг-
ла та же учесть.
– Ой, что же теперь со мной будет, а? – бабуля стояла бледная-
пребледная. Руки дрожали, на глаза наворачивались слезы.
– Не плачь, старушка, все путем! – Монзиков достал из холо-
дильника две баночки красной икры, пачку масла. – Сделай-ка
лучше бутербродики. Эх! До чего же я люблю пивко икоркой за-
есть! Да, а где конура этого придурка?
– Они занимают две комнаты, – и бабуля подвела к ним Мон-
зикова.
Монзиков недолго думая, подналег на дверь своим плечом.
Как ни странно, дверь поддалась и отворилась. Зайдя в комнату, Монзиков сразу же увидел лежавшие в хрустальной вазочке ба-
булькины драгоценности. Бабуля находилась в предынфарктном
состоянии. Мысли так и путались в ее несчастной головушке. Она
пыталась представить себе встречу с Павлом Васильевичем, кото-
рый вот-вот, с минуты на минуту, должен был прийти домой. Она
пыталась представить свою дальнейшую жизнь сначала в своей
комнате, а затем вообще, абстрактно. Но ничего у нее не получа-