Unknown
Шрифт:
произнес мужчина и протянул Монзикову руку для рукопожатия, по которому надеялся определить характер и тип адвоката.
– Здравствуйте! – Монзиков быстро протянул свою руку, не
прилагая почти никаких усилий к рукопожатию.
Монарцик, обхватив и крепко сжав ладонь, вдруг, словно его
ударило электричеством, быстро выдернул руку и начал внима-
тельно ее разглядывать. Она была в мякоти от банана.
Монзиков до прихода Виталия Сергеевича чистил три банана.
Сначала,
десная мысль: надо сделать сок! Мякоть он уже съел, а сок только
собирался выпить. Тем более что всего-то в чашке было с гулькин
нос. Как ни старался Монзиков облизать свою руку, но она была в
мякоти. Очень помогло рукопожатие, после которого она стала чи-
ще, и … штаны, о которые он ее все-таки вытер.
– Так! Ну, что там у Вас? – Монзиков приготовился к заполне-
нию договора.
– Видите ли, Александр Васильевич, я пришел к Вам с очень
необычным делом! У меня есть очень большая …
– Сумма денег, которую Вы хотите со мной разделить? – и
Монзиков заразительно засмеялся.
– Насчет денег можете не беспокоиться! Деньги будут! Про-
блема в том, что у меня стряслась беда, - Виталий Сергеевич ста-
рался подойти к своей проблеме издалека. Но Монзиков – велико-
лепный психолог – разгадал перспективу исповеди и тут же пере-
шел в контрнаступление.
– Короче! Вы вляпались! Во что? Где? С кем? Когда? Пони-
маете мою мысль, а? – и Монзиков настолько глубоко засунул в ухо
карандаш, что даже подпрыгнул. На кончике обгрызенного со всех
сторон кохинора видна была сера. Комок был таким большим, что
Монзиков радостно хрюкнул. Затем аккуратно скомкал его и начал
тихонечко обнюхивать. Когда прошло секунд 5-6, Александр Ва-
сильевич внезапно выпрямился и залихватски бросил свой "ушной
107
серный комок" в открытую форточку. – Попал! Ай да я, ай да мо-
лодец! – Монзиков по-детски улыбнулся подобной удаче.
– Хорошо! Буду краток. – Виталий Сергеевич вдруг увидел,
как дверь отворилась, и на пороге появился мужчина, при виде ко-
торого Монзиков подскочил от радости.
– Гога! Гога, ты ли это? Сколько лет, сколько зим? Знакомься,
это – Гога! – Монзиков стал представлять друг другу мужчин. – Го-
гу все знают и все любят! Правда, Гога? А это мой клиент. Ну, Го-
га, рассказывай, как ты и где ты?!
– Да я, наверное, не вовремя? Может, вечером или … – Гога
явно был смущен.
– Александр Васильевич! Позвольте, я доскажу свою историю
… – Виталий Сергеевич вдруг отчетливо
мысленно уже не с ним. Более того, если Монзиков, встретив этого
Гогу, уйдет, то день будет потерян окончательно. А впереди суббо-
та и воскресенье.
Гога был давнишним Монзиковским приятелем. Судьба его
была весьма и весьма оригинальна.
Гога, или Игорь Семенович Ляхов, был мужчиной среднего
роста со среднестатистическими параметрами. Лицо было, можно
сказать, неказисто. Лысоватый, чуть сутулый, с едва торчащим на-
ружу животиком и большим, как у Монзикова, задом. Впалая
грудь, сутулость и тоненькие ножки Игоря Семеновича делали по-
хожим на вопросительный знак.
Ляхов в последние годы носил от младшего сына школьную
форму синего цвета, где были отпороты погончики и блестящие пу-
говицы. Во внутреннем кармане курточки всегда были:
– зубная паста "Лесная";
– зубная щетка;
– маленький кусочек туалетного мыла турецкого или цыган-
ского производства;
– здоровенный носовой платок, который сильно смахивал на
детскую пеленку;
– большие комки ваты;
– бельевая прищепка;
– одеколон;
– бутылочка из-под Пепсиколы с питьевой водой.
Игорь Семенович был уверен, что когда человек испражняет-
ся, то газики выходят не только оттуда, но и из ушей, носа, рта, 108
глаз. А раз так, то надо не только вкладывать в нос и уши вату, но и
закрывать глаза, чтобы процесс происходил как можно быстрее и
эффективнее. После того, как процесс заканчивался, Игорь Семе-
нович снимал с носа прищепку, вынимал из ушей бируши, чистил
зубы пастой и мыл лицо и руки, вытираясь своим замечательным
носовым одеялом.
Игорь Семенович был чем-то похож на чайку: поел – испраж-
нился, поел – испражнился.
С Монзиковым они были знакомы давно и обоих друг к другу
тянуло с такой силой, что бывали моменты, когда им достаточно
было просто побыть вдвоем, молча посидеть на скамейке или прой-
тись по улице, и сразу же оба получали положительный заряд бод-
рости на неделю, а иногда и на месяц.
Ляхов видел в Монзикове верного и преданного, чистого и
непорочного, с непростой судьбой друга. И Монзиков мнением Ля-
хова очень и очень дорожил. Если возникали трудности, то каждый
из приятелей все бросал и спешил на помощь к другу.
Игорь Семенович говорил несколько высокопарно, не спеша.
Он редко улыбался и все происходящее вокруг воспринимал очень