Упавший в пути
Шрифт:
Страшнее рыбы не было существа ни в воде ни на суше. Ее боялись могучий бронекабан и ужасный гибридный гризли, зверь, укрытый мощной пластиковой броней, которую он наращивал всю жизнь, синтезируя найденные и съеденные куски пластикового лома и мусора. Поэтому я, житель свалки, где гризли представлял гораздо более реальную угрозу, рыбу все равно страшился сильнее….
Миновав пригород, мы, наконец, дошли до самого Анксина. Там у брата имелась дешевая квартира, по обстановке скорее схожая со складом. В ней повсюду валялись пустые пивные банки, какие-то тюки, коробки
Отыскав в холодильнике несколько кусков копченого мяса, мы поели и завалились спать. У нас было достаточно денег и времени. Мы никуда не торопились. Я устал так, что забыл, как это неприятно – спать днем, и дрых прямо на полу, сунув под голову обувную коробку. В тревожном полуденном бреду мне снились дорога, по которой мы шли, спрыгнув с поезда. И как будто бы вокруг нас подобно деревьям росли из земли дома, и корни их, белые, каменные, то там то тут выглядывали из земли. После мне привиделся мост и рыба, на которой, словно на лошади, верхом сидела моя недавняя знакомая – девушка–беглянка.
Проснувшись ближе к вечеру, мы решили выбраться на улицу. Город Анксин разительно отличался от моего родного поселка. Кругом лежал асфальт, расколотый от времени и бесконечных шагов, дома стояли высокие, каменные. В каждом было минимум по три этажа. Их стены украшали фрески с ангелами и химерами.
Перед выходом брат критически оглядел меня.
– Так идти в город нельзя, – вынес он, наконец, вердикт.
– Что, стыдишься моих рваных кроссовок? – парировал я.
– Нет. Во-первых, твоя развороченная морда, во-вторых – косы. С косами ходят только жители района Великих Свалок. Здесь таких как ты не жалуют – бояться заразы.
– И что мне теперь? Мешок на голову? – волосы, заплетенные в сто длинных кос, выбеленных перекисью до цвета платины, были моей гордостью.
– Хорошо бы, – согласился Диамандо, – возьми-ка вот это.
Он вынул из кучи хлама толстовку с капюшоном и протянул мне. Я накинул капюшон на голову, так, что даже вытекший глаз, заклеенный биоскотчем, не был виден….
***
Мы бродили по Анксину почти до полуночи. Диамандо, который в последнее время начал общаться со мной более-менее сносно, провел мне экскурсию по самым важным местам.
Сначала мы посетили площадь Новой Эры, где находился огромный памятник Упавшему в пути. Он впечатлял: двенадцать слоноподобных каменных коней были впряжены в колесницу, на которой стоял чуть склонив голову могучий великан, в котором трудно было узнать того Упавшего в пути, что мы видели в лесу у озера.
Потом мы спустились к воде и пошли по набережной, отделенные от темной, укрытой непроницаемым туманом, реки лишь полосой песчаного пляжа в пару метров шириной. Вверху, над берегом сверкали яркими огнями заведения ночного Анксина. Одно из них светило особенно ярко. От его входа к реке шли ступени, заканчивающиеся у самой воды. Я посмотрел на песок. Вдоль ступеней, чернея глубокими колодцами опустевших глазниц, лежали черепа.
– Они лежат здесь для отчетности, – не стал дожидаться моего вопроса Диамандо, – над нами ресторан Седьмой Провинности.
– А если не есть это мясо?
– Никто не отказывается. Ведь отказаться – значит признать детоубийцу человеком. Такое неприемлемо….
Анксин показался мне удивительно красивым городом. Здесь все отличалось от моей свалки. Особенно привлекали машины, которые в Мусорной Сопке считались роскошью и редкостью. Здесь же, в городе, почти никто не пользовался мопедами. Жители Анксина предпочитали авто, преимущественно дорогие и статусные. Чаще всего попадались представительные широкозадые «Антибрисы» и дамские двухместные «Ливретты».
Уже совсем стемнело, и мы, изрядно послонявшись по кишащим народом улицам, подошли к огромному зданию круглой формы, из которого глухо и мощно доносились музыка. Вход, черный зев рыбы-исполина, жадно проглатывал разодетых посетителей. «Цирбалла» – гласили сияющие буквы.
– Это самое опасное место Анксина, и самое прибыльное – предупредил меня брат.
– Зайдем внутрь? – наивно поинтересовался я, рассматривая длинную вереницу ждущих в очереди посетителей.
– Нет. С тобой нас не пустят. И капюшон не спасет. Охранники досматривают всех очень тщательно. К тому же нам этот рассадник попугаев ни к чему. Идем! – кивнул он мне и отправился на задворки «Цирбаллы», намереваясь все же попасть внутрь, но воспользоваться при этом задним входом.
Вход этот представлял собой серую металлическую дверь, скрытую за рядом мусорных баков, выстроившихся вдоль стены.
– Эй, Зонин, открывай! – Диамандо врезал ногой по двери, – я пришел!
За дверью заворочались, грохнула щеколда, повернулся ключ, и в образовавшуюся щель протиснулась лысая ушастая голова. Огляделась и, увидав нас, шмыгнула обратно, но Диамандо, с быстротой кошки, рванулся следом и протиснул плечо между дверным косяком и полотном.
– Даже не думай, Зонин, ты же знаешь, я войду, если будет нужно! Кретин!
– Хозяин не велел тебя пускать, не велел! – завизжало изнутри. – Ай, ухо, ухо не трожь!
Диамандо потянул, было, визжащего человека наружу, но тут же бросил, выругавшись:
– Кусаешься, сволочь!
Дверь попытались закрыть, но брат предусмотрительно заблокировал ее ногой:
– Я доберусь до тебя, и хозяин твой тебя не спасет! Отвечай, какого черта ты не хочешь меня пускать? Или зови сюда Зэва!
– Зэв говорит, что ты разозлил Бо!
– И что с того? Кто такой этот Бо, что Зэв вдруг стал о нем беспокоиться? Зэв никогда не боялся клоунов, наподобие Бо!