Употребитель
Шрифт:
— Он… он не человек. Он теперь одно из сатанинских созданий. Он предстал передо мной во всей своей зловещей сущности. Вы — служитель церкви, вы знаете о разном, что не принадлежит к этому миру, — о злобных существах, которых Сатана натравливает на простых смертных ради своих забав и наших мучений. Разве можно представить себе что-то более страшное, брат?
К превеликому облегчению, Адер не увидел недоверия в глазах круглолицего монаха. Клирик побледнел и затаил дыхание от страха. Наверное, припомнил ужасные истории, которые слышал
— Он превратился в демона, брат. Вы даже не в силах представить себе, что это такое — находиться рядом с таким кошмарным созданием. От него смердит преисподней. Он наделен силой Люцифера.
Монах поднял руку, призывая Адера к молчанию:
— Демон? Я слыхал о демонах, живущих между людей, и о том, что они принимают разные обличья. Но еще никогда человеку не доводилось столкнуться с демоном лицом к лицу и уцелеть. — Монах вытаращил глаза и отшатнулся от Адера. — А ты здесь, жив и здоров. Что за чудо?
— Он сказал, что пока не готов завладеть мной. Сказал, что я еще нужен ему, как слуга. И Маргарита ему тоже нужна. Он припугнул меня, чтобы я не вздумал бежать. Он сказал, что тогда наказание будет более суровым. Теперь, когда я знаю, что он воистину…
Адер вздрогнул — весьма натурально.
— Дьявол?
— Да. Может быть, он сам дьявол.
— Мы должны немедленно увести тебя и Маргариту из этого дома! Вашим душам грозит погибель, не говоря уже о вашей жизни.
— Мы не можем рисковать, пока не выполним задуманное. Маргарите особо бояться нечего. Я ни разу не видел, чтобы лекарь поднял на нее руку. Что до меня, то он вряд ли сможет причинить мне больше зла, чем уже причинил.
Монах ахнул:
— Сын мой, он может забрать твою жизнь.
— Я стану одним из многих.
— Ты готов рискнуть жизнью, чтобы избавить деревню от этого чудовища?
Адер покраснел, охваченный ненавистью к лекарю:
— С радостью.
Слезы наполнили глаза монаха:
— Что ж, хорошо, сын мой, мы все сделаем, как задумали. Я поговорю с крестьянами — тихо, без шума, не бойся, — и узнаю, на кого из них можно рассчитывать. — Он встал и повел Адера к двери. — Следи за церковью. Когда мы будем готовы действовать, я привяжу к фонарному столбу белое полотнище. До тех пор жди. Наберись терпения и сил.
Прошла неделя, потом другая. Порой Адер гадал, не струсил ли монах, не бежал ли из деревни, побоявшись поссориться с графом. Он исподволь пытался разыскать печать, которую старик ставил на документах в поместье. Но впечатление было такое, будто после церемонии в замке печать исчезла, хотя Адер понимал, что лекарь не станет рисковать и не будет хранить печать слишком далеко от себя. Ему явно было нужно, чтобы она была под рукой. Как-то ночью, когда Маргарита уснула, а старик отправился на ночные похождения, Адер перерыл все ящики, корзины и сундуки, но так и не нашел тяжелую золотую печать на тонком шнурке.
И
Монах стоял у входа в аббатство, держа в руке толстую свечу, как оружие. С тех пор, как Адер видел его в последний раз, тот столько пережил, что стал ужасно бледен. Веснушки сошли с его лица. Круглые, как у хомячка, щеки стали впалыми. Глаза, которые во время их первой встречи с Адером были такими ясными и чистыми, затуманились и стали печальными из-за всего, что довелось узнать монаху.
— Я говорил с людьми из деревни. Они нам помогут, — сказал клирик, доверительно сжав руку Адера, и увел его в тень, подальше от входа.
Адер постарался скрыть свою радость:
— Что вы задумали?
— Мы соберемся завтра в полночь и отправимся к башне лекаря.
— Нет-нет, только не в полночь, — возразил Адер, прикоснувшись к руке монаха. — Чтобы застать лекаря врасплох, лучше прийти в полдень. Как всякий злодей, он бодрствует ночью, а днем спит. Будет намного лучше, если вы придете к башне при свете дня.
Монах кивнул, хотя это явно расходилось с его планами:
— Понятно. Но как же графская стража? Ведь при свете дня нас могут увидеть.
— Караульные никогда не являются к башне. Если только не зазвучит сигнал тревоги, вам нечего опасаться стражников.
Это было не совсем так. Несколько раз стражники являлись в башню днем, но только с одной целью: они доставляли старику женщин. Правда, такое происходило редко. Да, прошло уже немало времени с того дня, когда лекарю последний раз привели женщину, а стало быть, риск возрастал, но все же… Адер решил, что рискнуть стоит, и о том, что караульные все же могут явиться в башню, монаху говорить не стал. Вдруг бы он испугался и раздумал?
— Да, да…
Монах рассеянно кивнул.
«Он ускользает от меня», — подумал Адер.
— И что вы собираетесь сделать со стариком, когда схватите его?
Монах вздрогнул и испуганно проговорил:
— Не мне решать судьбу человека…
— Да, святой отец, вы должны действовать от имени Бога. Вспомните, что Господь говорит о ведьмах и колдунах: им не должно позволять жить.
Он так крепко сжал руку монаха, словно хотел передать ему отвагу.
Клирик долго молчал, потом опустил глаза:
— Толпа… Я не могу ручаться за толпу. В конце концов, старого лекаря тут так сильно ненавидят…
Его голос был полон решимости.
— Это верно. — Адер согласно кивнул и немного расслабился. — Вы не можете быть в ответе за то, что случится. Это Божья воля.
Он с трудом сдержал злорадный смех. Ненавистный старик наконец получит по заслугам! Ему бы в одиночку ни за что с ним не совладать — притом что на его стороне дьявол, но от половины всех крестьян, проживавших в деревне, старик вряд ли сумеет защититься.