Упрямая гувернантка
Шрифт:
— Простите, фройляйн, — извинился он. — Но, увы, я органически не способен придерживаться расписания, и в ответ мои партеры не видят греха, задерживая меня.
Говоря это, барон открыл машину и бросил внутрь несколько свертков. По его предложению Виктория тоже положила свой пакет на заднее сиденье. Затем барон захлопнул дверь, запер ее и сказан:
— А сейчас выпьем?
Виктория пожала плечами.
— У вас есть время? — холодно осведомилась она, уязвленная его уверенностью, что она поймет его опоздание. Она еще никогда
Брови барона поднялись в ответ на ее тон, и он слегка улыбнулся.
— Вижу, что спровоцировал вас, фройляйн, — заметил он, поворачивая на площадь, так что ей пришлось следовать по пятам, чтобы услышать его слова. — Тем не менее это было неизбежно и неумышленно.
Виктория взглянула на него и встретила иронический взгляд. Она вела себя невоспитанно и знала это, как и в первый вечер, когда он опоздал к поезду. И все же ей стало интересно, какой аргумент он бы привел, если бы она вспомнила тот случай как второй пример.
К ее удивлению, барон направился через площадь и по вымощенному камнем коридору вошел в комфортабельный бар, где горел хороший камин. Когда они вошли в помещение, из-за стойки выскочил мужчина — маленький, широкогрудый, с большим животом и большими усами — и с взволнованным почтением заговорил с ее хозяином. Усач с явным интересом поглядывал на Викторию, и барон вывел ее вперед и объяснил на родном языке, что это новая гувернантка Софи.
— Willkommen, фройляйн Монро, — вежливо кивнул бармен. — ich freue mich, Sie zu sehen.
Виктория неловко улыбнулась, и барон пояснил:
— Он говорит: «Добро пожаловать в нашу деревню». — Потом кивнул на банкетку в углу, рядом с камином: — Идите и согрейтесь. Я принесу кое-что оживляющее.
Через несколько минут барон вернулся с высоким стаканом, полным жидкости янтарного цвета, который девушка приняла довольно подозрительно. У него в кружке было простое пиво, но Виктория, кажется, получила нечто покрепче.
— Если проголодались, есть мясо, сыр, колбаски, — сказал барон, показывая, что ей следует попробовать.
Виктория покачала головой.
— Я не голодна, — ответила она и поднесла стакан к губам.
Первым впечатлением было, что это очень сладкое, сверхсладкое крепчайшее вино. Но вкус во рту определенно принадлежал коньяку. Барон с иронией наблюдал за ее осторожными экспериментами и сказал:
— Вполне безопасно, фройляйн. Вы не уроните свое достоинство интоксикацией.
Виктория не была так уверена. Малое количество, которое она выпила, мгновенно согрело ее желудок, а после еще нескольких глотков по рукам до самых кончиков пальцев начал распространяться приятный жар.
Барон убедился, что ей больше ничего не нужно, затем присел рядом, внимательно глядя в лицо.
— Итак, — сказал он, — я прощен?
Виктория покраснела.
— Конечно, герр барон. — Она незаметно разглядывала его сквозь ресницы. — В конце концов,
У барона вырвался раздраженный возглас.
— Я произвожу такое впечатление? — резко спросил он.
Виктории стало стыдно:
— Нет, конечно, нет. Я просто дразнила вас. Больше не буду.
Он склонил голову, задумчиво глядя на стакан, затем красноречивым жестом приподнял плечи:
— Я пасую, когда доходит до изощренного словесного фехтования. Но если серьезно, у меня нет ощущения, что вы смотрите на меня как на нечто пугающее.
Виктория допила свой стакан. Ее самочувствие улучшалось с каждым глотком, напиток согревал все сильнее и сильнее. Она почувствовала такую приятную истому, что в этой освещенной камином комнате ее потянуло в сон. Барон задумчиво смотрел на огонь, и ей стало интересно, какие мысли его занимают. Виктория не понимала, почему жена играет такую маленькую роль в его жизни, ведь он явно достойный человек, способный на сильное чувство, мужчина, которого так легко полюбить…
Виктория с трудом поднялась на ноги, и барон удивленно взглянул на нее.
— Не торопитесь, фройляйн, — заметил он, понимающе следя за ней ярко-голубыми глазами.
Виктория вздрогнула и отвернулась, снова надевая перчатки. Возможно, он так ее волнует потому, что не идет на легкий словесный флирт. Взглянув на часы, она быстро сказала:
— Когда вернемся в замок, герр барон, будет уже время ленча, и еще я хочу видеть Софи.
Барон со вздохом допил пиво и поднялся, глядя, как она повязывает голову шарфом.
— Скажите, фройляйн, это ваш натуральный цвет волос? — ошарашил он Викторию.
Она с трудом перевела дыхание.
— А что… Да, конечно, — неуклюже ответила она.
— Строгий стиль вам идет, — заметил барон, загадочно глядя на нее. — Но мне хочется увидеть ваши волосы распущенными.
Виктория поперхнулась и ответила, укрываясь за несерьезностью:
— Они очень прямые.
Барон поднял руку, словно желая коснуться одной из прядей над ее ухом, но, едва сердце Виктории бешено забилось, снова уронил ладонь.
— Идемте, — резко сказал он. — Вы правы. Уже поздно. — С этими словами он повернулся и вышел из бара.
Виктория со вздохом последовала за ним и всю дорогу до замка ощущала, что чем-то вызвала его недовольство. Возможно, барон вспомнил о своем предложении коротко постричься, но, во всяком случае, он почти грубо обрывал любую попытку Виктории сделать какое-нибудь вежливое замечание.
Она оставила его во дворе, поблагодарив за поездку. Однако барон едва обратил внимание на ее вежливость, поэтому Виктория выхватила сверток с заднего сиденья и ушла в замок. Чтобы избежать встречи с Густавом и Марией, она выбрала главный вход. Тем не менее слуги не могли не слышать скрежета цепей на колесах, и она не желала объясняться с ними прямо сейчас.