Упрямый Галилей
Шрифт:
В силу того, что Святой престол постоянно пребывал в финансовом кризисе и потому не мог обеспечить надлежащую защиту своих владений в центре Италии, верховному понтифику, который был, напоминаю, не только духовным главой католического мира, но и светским государем, правителем Папской области, приходилось тщательно выбирать себе союзников. Ватикан вынужден был постоянно маневрировать между испанскими и австрийскими Габсбургами, с одной стороны, и Францией, их давним противником, с другой. Поскольку вторая половина XVI столетия стала для Франции трудным временем религиозных войн (1562 – 1598), то примерно с 1559 года папы предпочитали ориентироваться на Испанию, в результате чего испанская корона практически полностью контролировала римскую политику. Павел V Боргезе, избранный на престол Святого Петра в мае 1605 года при мощной поддержке влиятельной испанской фракции, продолжал происпанскую политику своих предшественников 836 . В ответ испанская корона посылала в Италию деньги, зерно и войска.
836
Каждый конклав проходил в обстановке острой борьбы партий, при этом происпанская партия активно пользовалась так называемым jus exclusivae, то есть правом отклонять не подходящие с точки зрения данной группы кардиналов кандидатуры, в данном случае кандидатуру, предложенную «французской» партией в коллегии кардиналов (Wahrmund L. Das Ausschliessungsrecht (Jus Exclusivae) katholischen Staaten "Osterreich, Frankreich und Spanien). Кандидатура кардинала Камилло Боргезе испанскую сторону вполне устраивала, поскольку он некоторое время исполнял
Однако с мая 1618 года, после пражской дефенестрации, ситуация в Европе стала быстро ухудшаться и вскоре начались военные действия, положившие начало Тридцатилетней войне 837 . В первый период войны удача сопутствовала католическим силам. В частности, 3 ноября 1620 года войска императора Фердинанда II наголову разбили протестантов в сражении при Белой горе, что дало возможность Габсбургам поставить под свой контроль южную Германию и Рейнскую область.
Но к осени 1622 года, менее чем за год до избрания кардинала Маффео Барберини папой (6 августа 1623 года), расстановка сил в Западной Европе начала меняться. 18 октября 1622 года французский король Людовик XIII [рис. 2.10] вопреки протестам своей матери Марии де Медичи подписал в Монпелье мирный договор с гугенотами, что позволило на некоторое время стабилизировать внутреннюю ситуацию во Франции и активизировать французскую внешнюю политику. Одной из первых ее побед стало избрание профранцузски настроенного Маффео Барберини 838 на папский престол. Урбан VIII, как и опасались в Мадриде, стал постепенно сдерживать испанское влияние при римском дворе. Как искусный политик, он начал действовать в этом направлении не сразу по получении тиары, ограничившись на первых порах мелкими уколами. Так, в июне 1624 года испанский посол собрался (по установившейся при предшественниках Урбана традиции) поднести понтифику в день Святого Петра дары от Неаполя 839 – деньги и коня. Однако Святейший настоял, чтобы подарок был вручен не в день праздника, а накануне и был принят кардиналом-камерленго. Это был ясный сигнал – происпанская политика Ватикана, проводившаяся в предыдущие шестьдесят пять лет, уходила в прошлое 840 .
837
См., например: The Thirty Years’ War.
838
Маффео Барберини несколько лет был папским легатом, а затем нунцием в Париже при дворе Генриха IV. Возможно, его избранию папой способствовали две буллы его предшественника Григория XV – «Aeterni patris filius» (от 15 ноября 1621 года) и «Decet Romanum pontificem» (от 12 марта 1622 года), – которые затруднили вмешательство иностранных сил в процедуру выборов верховного понтифика (см.: Visceglia M.A. Factions in the sacred college in the sixteenth and seventeenth centuries… P. 105; Ranke L. von. The popes of Rome… Vol. 2. P. 552 – 554; Pastor L. von. The History of the Popes… Vol. 27. P. 108 – 118; Vol. 28. P. 1 – 25).
839
Там находились испанские войска, а в Тирренском море у неаполитанского побережья курсировал испанский флот.
840
На следующее утро белый неаполитанский конь, предназначавшийся для папы, был обнаружен мертвым. Видимо, его отравили в отместку за неуважительное отношение понтифика к испанскому послу (Gigli G. Diario romano… P. 83).
Рис. 2.10. Питар Пауль Рубенс.
Портрет Людовика XIII. 1625. Norton Simon Museum, Пасадена (Калифорния), США
Вскоре французские войска при поддержке Венецианской республики заняли район Вальтеллине, небольшую долину на севере Италии (вблизи границы со Швейцарией), по которой проходила дорога, связывавшая юг и север Европы, и которая по договору между Испанией и Францией находилась под контролем папы. Казалось, франко-испанская война на итальянской территории неизбежна. 18 апреля 1625 года Марио Гвидуччи сообщал Галилею: «Его святейшество очень обеспокоен военными неурядицами, настолько, что с ним невозможно говорить» 841 .
841
Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIII. P. 265.
Поначалу испанцы настаивали, чтобы Урбан вошел с ними в союз, чтобы изгнать французов из Италии. Когда же Святейший отказался, в Мадриде решили, что он заодно с Ришелье. Ходили даже слухи об испанском заговоре с целью устранить папу, к примеру отравить 842 . Но Урбан был непреклонен и не реагировал ни на какие испанские протесты, хотя на риторическом уровне выражал свою одинаковую любовь к обоим королям – и к Людовику XIII Французскому, и к Филиппу IV Испанскому. В 1626 году ситуация вокруг Вальтеллине разрешилась мирным путем 843 . Отныне Франция стала занимать значительное место в политике Ватикана, а отношения между Испанией и Святым престолом окончательно испортились. Более того, вальтеллинский кризис продемонстрировал неспособность Мадрида вмешиваться в политику Ватикана, как это имело место ранее, во времена Филиппа II и Филиппа III. Причина этой неспособности лежит не в ослаблении военной и политической мощи Испании, но в укреплении международных позиций Франции (благодаря усилению ее военного могущества и активной политике Ришелье и Мазарини). В этой ситуации Урбан сумел вовремя изменить политические ориентиры Святого престола.
842
Gigli G. Diario romano… P. 73.
843
Согласно Монзонскому договору от 5 марта 1626 года, район Вальтеллине переходил под совместный контроль Испании и Франции (Pastor L. von. The History of the Popes… Vol. 28. P. 97).
Во второй половине 1620-х годов по распоряжению верховного понтифика начались работы по восстановлению фортификационных укреплений в Чивита-Веккиа и в других местах, что было запрещено договором 1557 года между папой Павлом IV и Филиппом II. При Урбане французская монета получила хождение в Риме наравне с испанской, а французское зерно вместе с испанским пополняло закрома Папского государства.
Но Мадрид не собирался легко уступать свои позиции в Риме, в выстраивание отношений с которым за предыдущие почти семьдесят лет испанскими королями было вложено немало сил и денег. Значительная часть политически активной испанской знати надеялась, что «битва за Рим» еще не проиграна и союз с Ватиканом можно восстановить. Однако по мере расширения военных действий в ходе Тридцатилетней войны эти надежды становились все более призрачными.
В 1631 – 1632 годах шведский король Густав II Адольф [рис. 2.11] нанес крупные поражения Католической лиге, которая оказалась в отчаянном положении 844 . 23 января 1631 года он заключил в Бервальде близ Кёнигсберга союзный договор с Францией 845 , которая обязывалась ежегодно выплачивать Швеции в течение пяти лет миллион ливров в обмен на постоянное пребывание в Германии в течение этого срока 36-тысячной шведской армии (30 тыс. пехотинцев + 6 тыс. кавалеристов) и уважение католического вероисповедания во всех районах дислокации шведских войск. Обе стороны обязывались также воздерживаться от заключения сепаратных соглашений с Империей и способствовать нейтралитету Баварии и других рейнских католических княжеств в предстоящей войне Швеции с Империей. Ришелье готов
844
Католическая лига была заключена в Мюнхене 10 июля 1609 года между Максимилианом I Баварским и соседними князьями и курфюрстами. Первоначально во главе ее стоял Максимилиан, но Филипп III Испанский настоял на принятии в лигу Фердинанда Штирийского (будущего императора Фердинанда II). Лига признала своим протектором испанского короля, обязавшегося давать ей ежемесячную субсидию в 30 000 дукатов. Ришелье делал все возможное, чтобы отделить Баварию от императора и создать тем самым внутри Империи силу, которая стала бы орудием французской политики. Максимилиан Баварский в свою очередь намеревался отделить Людовика XIII от его протестантских союзников и с помощью Франции освободить Германию от господства Габсбургов.
845
Людовик XIII, окончательно разгромив после знаменитого «дня одураченных (journ'ee des dupes)» (10, 11 или 12 ноября 1630 года) партию своих противников во главе со своей матерью Марией де Медичи, мог отныне вместе с Ришелье принимать все политические решения без оглядки на возможную реакцию оппозиции (см. подробнее: Кнехт Р.Дж. Ришелье / Пер. с англ. и вступ. ст. А.А. Егорова. Ростов-на-Дону: Феникс; М.: Зевс, 1997. Глава 3).
846
У Густава Адольфа, независимо от интриг и уговоров Ришелье, были веские причины вмешаться в конфликт: необходимо было обеспечить безопасность Швеции, изгнав имперские войска с балтийского побережья, и возродить союз северогерманских протестантских государств, способный противостоять Католической лиге. Но ему не хватало денег, и он готов был получить их от кого угодно, даже от французского короля-католика.
Рис. 2.11. Портрет Густава II Адольфа. XVII в. Гравюра на меди с картины А. Ван Дейка
После того как шведы сравняли с землей Магдебург (20 мая 1631 года), германские протестантские государи, до того занимавшие выжидательную позицию, поспешили встать под знамена шведского короля. 17 сентября 1631 года шведско-саксонские войска Густава Адольфа наголову разбили армию Католической лиги под командованием фельдмаршала И. Тилли в сражении при Брейтенфельде (Саксония, недалеко от Лейпцига). Армия Лиги, в течение 12 лет считавшаяся непобедимой, потеряла 5 тыс. человек убитыми и 7 тыс. были взяты в плен. Кроме того, шведам досталась вся артиллерия противника. Сам Тилли с трудом спасся, получив три тяжелых ранения. Войска Густава Адольфа оккупировали Нижний Пфальц и провели зиму в Майнце, готовясь к весенним военным действиям 847 . В сложившейся ситуации протестантские князья поспешили заключить с Густавом Адольфом союз, и тот стал их протектором.
847
Polisensky J.V. La guerra dei Trent’anni… P. 257 – 258.
Империя, до того контролировавшая обширные территории от Альп до балтийского побережья, за два года войны «сжалась» до родовых владений Габсбургов в Австрии и Богемии, да и те оставались, по сути, незащищенными. В окружении императора началась паника, поскольку не хватало сил для защиты Вены. Столицу Империи спасло только то, что Густав Адольф вопреки советам Ришелье и собственного канцлера решил не идти на Вену, а начать завоевание Германии. Шведы захватили Тюрингию и Франконию, германские союзники Густава Адольфа освободили от испанцев Майнцское архиепископство, а курфюрст Саксонский Иоганн Георг вторгся в Богемию. Победы Густава Адольфа заставили католических немецких князей, которых шведский король в нарушение всех договоров не соглашался считать нейтралами, просить помощи императора. Попытки французских дипломатов убедить Густава Адольфа отвести войска с Рейна и уважать нейтралитет Максимилиана Баварского результатов не дали. Конфликт между союзниками Франции – Швецией и Баварией 848 – разрастался. Тем временем император Фердинанд II, воспользовавшись предоставленной ему шведским королем передышкой, перегруппировал свои силы и в феврале 1632 года начал наступление на шведские позиции. Густав Адольф вынужден был срочно покинуть Майнц и направиться навстречу имперским войскам. В начале апреля 1632 года шведы вторглись в Баварию и после вступления в Мюнхен (17 мая 1632 года) направились на север, к Нюрнбергу.
848
Франко-баварский союз после длительных и сложных переговоров был скреплен договорами, заключенными в Мюнхене (8 мая 1631 года) и в Фонтенбло (30 мая 1631 года).
Успехи шведов в значительной степени объяснялись щедрой поддержкой со стороны Франции. По чисто политическим мотивам Ришелье помогал не Габсбургам, а протестантам, и по чисто политическим соображениям Урбан VIII предпочитал поддерживать Ришелье, а не Филиппа IV и не Фердинанда II.
После поражения при Брейтенфельде Мадрид и Вена начали лихорадочные поиски денег на продолжение войны, надеясь, что Урбан VIII все же окажет им финансовую поддержку. Для Испании на карту был поставлен вопрос – быть или не быть и далее великой державой, для Империи – сохранить или потерять свое влияние на западе и юге Европы. Однако верховный понтифик не торопился открывать для собратьев по вере сокровищницу форта Сант-Анджело (этого Fort Knox Ватикана) полагая – и не без основания, – что союз с Францией Святому престолу много выгодней. В январе 1632 года испанский посол кардинал Гаспар де Борджа [рис. 2.12] обратился от имени испанского монарха к Урбану с просьбой ввести некоторые налоги, которые позволили бы испанцам увеличить военные расходы. Но Урбан отказал. В качестве уступки испанской партии в коллегии кардиналов и дипломатическому давлению со стороны Империи и Испании верховный понтифик согласился на разовую субсидию, но сумма оказалась столь ничтожной, что подобная «помощь» лишь вызвала еще большее раздражение противников Святейшего.
Рис. 2.12. Диего Веласкес. Портрет кардинала Гаспара Борджиа. Франкфурт-на-Майне, Германия. St"adelsches Kunstinstitut. Некоторые исследователи считают, что это лишь копия портрета кардинала, сделанная одним из учеников Веласкеса
Противостояние достигло своей кульминации на консистории (consistorium secreti seu ordinaria) 8 марта. В этот день Гаспар Борджа как кардинал-протектор Испании должен был выступить с предложениями по поводу заполнения двух епископских вакансий в своей стране. Внеся соответствующие кандидатуры, он взял в руки составленный кардиналом Убальдини документ и, не спросив разрешения верховного понтифика, стал читать его вслух своим дребезжащим голосом. В документе речь шла о заговоре всех еретиков во главе со шведским королем против католиков, о том, что наихристианнейший король испанский сильно обеспокоен развитием событий в Германии и вынужден в борьбе в еретиками идти по стопам своих предков, которые «сражались за религию даже более, чем за свое королевство». В послании напоминалось, что Филипп IV всегда поддерживал императора, в том числе и деньгами, в его борьбе со шведскими завоевателями и что испанский монарх убежден – «объединенные силы еретиков можно одолеть только объединенными вооруженными силами всех католиков». А потому он, король испанский, «покорнейше, но настоятельно» просит его святейшество «соблаговолить не только выделить щедрые денежные суммы [на войну с протестантами], но и, что даже более важно, предостеречь всех католических государей и народы о грозящей им опасности и настоятельно убедить их встать на защиту их религии». Урбану предлагалось «своим апостолическим рвением» показать себя достойным своих предшественников, «кои возвышали свой голос подобно трубе, призывая всех христиан сплотиться в славный союз для защиты и распространения веры». И когда затем Борджа дошел до слов «…но так как зло множится ежедневно, а его святейшество все еще колеблется…», Урбан, до сих пор слушавший кардинала в молчании, прервал его, приказав прекратить чтение. Но Борджа сделал вид, что не услышал слов понтифика, и продолжал: «…Король не пренебрегал делом Бога и веры, и он повелел мне выразить протест и сказать, что любой вред, нанесенный католической вере, должен быть приписан не ему, благочестивейшему и послушнейшему королю, но Вашему Святейшеству».