Упрямый Галилей
Шрифт:
Следует подчеркнуть, что Урбан так и не послал войска в помощь императору, не объявил священную войну протестантам, а самое главное – он не вступил в лигу католических государств, поскольку этот союз был направлен не только против протестантов, но и против католической Франции. И не сделал он всего этого потому, что вовсе не считал разраставшийся военный конфликт в Европе чисто религиозным столкновением, ясно видя политические мотивы его участников, да и сам руководствовался ими, поддерживая Людовика XIII и Ришелье 862 , без излишнего энтузиазма советуя им не помогать Густаву Адольфу.
862
Ришелье в приватной беседе в папским нунцием заявил, что если Святой престол отвернется от Франции, то Франция отвернется от Святого престола (кардинал намекал на английский прецедент, когда Генрих VIII порвал с Римом и создал англиканскую церковь). Разумеется, создания во Франции не зависящей от Рима галликанской церкви, да еще в условиях военного конфликта в Европе, курия допустить не могла. Тема самостоятельной (пусть даже относительно самостоятельной) французской церкви была не нова, вопрос был поднят еще в XIII веке (в полемике между французским королем Филиппом IV Красивым и папой Бонифацием VIII) и не утихал ни в XVII веке, ни в последующие столетия (примером могут служить выступления
Инцидент 8 марта 1632 года стал поворотной точкой в более чем двадцатилетнем понтификате Урбана VIII. Выступление Борджа потрясло нервного, мстительного и чувствительного к обидам папу. Бьяджоли полагал даже, что происшедшее в Зале Консистории «усилило его [Урбана VIII] паранойю» 863 . Возможно, с чисто медицинской точки зрения тяжесть психического состояния Святейшего несколько преувеличена американским историком, но вместе с тем многие современники отмечали заметные изменения в поведении понтифика. «Папа боится яда и удалился в Кастель-Гандольфо, – читаем в дипломатической депеше от 13 мая 1632 года. – Он заперся там и не принимает никого из тех, кому предварительно не была назначена аудиенция. Все дороги, ведущие в Рим, патрулируются» 864 . Были укреплены границы. Форт Сант-Анджело стал закрываться на час раньше. Был сменен губернатор Рима: вместо Джироламо Гримальди, которого отправили нунцием в Вену, на эту должность с 11 мая был определен один из самых преданных Урбану людей – Чезаре Ракканья. Все чиновники папской администрации, от мелких клерков до «principi della Chiesa», были проверены на лояльность. Тех, чья преданность понтифику вызывала малейшие сомнения, под благовидным предлогом переводили на иные должности подальше от Рима. Однако делалось все это с величайшей осторожностью, чтобы не дать испанцам повод под видом защиты «обиженных» предпринять новую атаку на Урбана. Подозрительность и отчаяние, мания величия и мания преследования, недоверие ко всем и легковерие к наветам поселились в папской резиденции. Святейший распорядился убить всех птиц в садах Ватикана, потому что их пение не давало ему уснуть. «Что-то надломилось в сердце Урбана VIII», – замечает А. Фантоли 865 . Понтифик везде ищет предательство и тайные заговоры. Кроме того, Урбан, конечно, знал, что в 1527 году Германия и Испания дважды подвергли Рим разграблению, и он опасался повторения подобного. Наконец, следует упомянуть и о том, что противники Урбана повсюду распространяли слухи, будто папа состоит «в лиге» с протестантами 866 , а возможно, и сам является тайным протестантом. Кроме того, кардинал Лудовизи или кто-то из его окружения настаивал на необходимости сместить Урбана. И то были не пустые угрозы, ситуация для Святейшего сложилась крайне опасная.
863
Biagioli M. Galileo, Courtier… P. 336.
864
Цит. по: Ibid.
865
Фантоли А. Галилей… С. 228.
866
На это намекнул Пазмани в беседе с Урбаном 6 апреля 1632 года, пытаясь объяснить понтифику мотивы выступления Борджа на консистории 8 марта. Разумеется, Пазмани высказался дипломатично. «Хотя секреты дворов (Вены и Мадрида. – И.Д.), – сказал он в беседе со Святейшим, – мне недоступны, однако некоторые полагают, что между вашим святейшеством и королем Франции существует тайное соглашение, которое угрожает Австрийскому дому» (Pastor L. von. The History of the Popes… Vol. 28. P. 288 – 289).
Весьма напряженными оказались отношения понтифика и с великим герцогом Тосканы Фердинандо II. Они испортились из-за герцогства Урбино. Это герцогство с XII века принадлежало итальянскому роду Монтефельтро, а затем, в 1508 году, герцогский престол был занят Франческо Марией из дома Ровере, усыновленным с согласия своего дяди, папы Юлия II, последним из представителей рода Монтефельтро. Поговаривали, что Франческо был отравлен Павлом Фарнезе, сыном папы Павла III. Внук Франческо I – Франческо Мария II (1549 – 1631) – стал последним герцогом Урбино. В 1623 году он потерял своего единственного сына Фредерика, женатого вторым браком на Клаудии де,Медичи, от которого осталась дочь Виттория. Поскольку она не могла наследовать престол, то Франческо II в 1626 году подарил свои владения Ватикану. Однако Виттория делла Ровере еще в младенчестве была обручена с юным Фердинандо II, великим герцогом Тосканы, и по брачному договору должна была принести тому в приданое герцогство Урбино. Причем помолвка состоялась летом 1623 года, когда папа Григорий XV уже скончался, а Урбан еще не был избран. Скрыть эту уловку от нового понтифика не удалось. Начались трехсторонние переговоры между Франческо II, Ватиканом и великим герцогом Тосканы, которые затруднялись тем, что Флоренция претендовала на графство Монтефельтро (входившее в состав герцогства Урбино), где допускалось наследование престола по женской линии. Тогда римские дипломаты убедили семидесятичетырехлетнего Франческо Марию II, у которого было только одно желание – тихо дожить свои дни, подписать заявление, в котором он признавал права Святого престола на все спорные территории, включая и Монтефельтро. Поскольку другим государям – прежде всего императору и испанскому королю, а также Венецианской республике – в то время было не до Урбино, то ничто не помешало Урбану в декабре 1623 года объявить это герцогство выморочным фьефом и захватить всю область, обязавшись выплатить Виттории некоторую сумму и возвратить ей ее аллодиальные владения. Вернуть себе Урбино силой оружия тосканцы были не в состоянии 867 , хотя Чамполи убеждал Урбана, что со дня на день можно ожидать высадки тосканских войск где-нибудь в Остии или в Чивита-Веккиа.
867
Герцогство Урбино оставалось частью папских владений до 1860 года, когда войска понтифика были разбиты пьемонтцами при Кастельфидардо (17 сентября 1860 года) и после всенародного голосования герцогство было присоединено к Пьемонту.
Следует упомянуть также еще об одном эпизоде Тридцатилетней войны, который имеет отношение к моей теме. В конце 1627 года скончался бездетный герцог Мантуанский и маркиз Монферрато Винченцо II Гонзага. Мантуанское герцогство было имперским фьефом, в котором титул мог передаваться только по мужской линии. Законным наследником Винченцо II был француз, герцог Шарль I де Невер. Однако Габсбурги не желали уступать герцогство союзнику французского короля,
868
В октябре 1628 года пала Ла-Рошель и французский король смог направить войска в Италию. В январе 1629 года Оливарес сказал папскому нунцию в Мадриде пророческие слова: «если французы перейдут через Альпы, то в Европе начнется война лет на тридцать».
В этой ситуации Оливарес обратился за помощью в Вену. Фердинанд, которого французское присутствие в северной Италии беспокоило куда больше, нежели ситуация на севере Европы, согласился помочь. Однако цена его поддержки оказалась для Мадрида высокой: император перебросил в Италию часть армии (около 50 000 солдат) из Фрисландии, лишив таким образом испанцев поддержки в этом регионе (надежды Оливареса на совместные испано-имперские военные действия против Соединенных провинций развеялись).
Помощь Фердинанда дорого обошлась и Италии, поскольку перешедшие через Альпы солдаты принесли с собой чуму 869 , которая распространилась по стране с невиданной скоростью и на борьбу с которой ушло почти четыре года.
869
Ф. Хэммонд, ссылаясь на монографию К. Чиполлы (Cipolla C.M. Cristofano e la peste: un caso di storia del sistema sanitario in Toscana nell’et`a di Galileo), отмечает, что чума, занесенная в 1630 году немецкими солдатами в Мантую, проникла затем в Венецию через Алессандро Стриджо Младшего, либреттиста Клаудио Монтеверди. Стриджо служил при мантуанском дворе и весной 1630 года был послан с дипломатической миссией в Венецию, где и скончался от чумы (см.: Hammond F. The Artistic Patronage of the Barberini and the Galileo Affaire… P. 79).
Рис. 2.13. Филипп де Шампань.
Портрет кардинала де Ришелье. Ок. 1637. Лондон, Национальная галерея
Хотя имперские войска, вторгшиеся в Мантуанское герцогство, действовали неплохо, но не столь успешно, как того ожидали в Мадриде. В начале 1630 года французы возобновили активные действия и в марте захватили Пиньероль (в Пьемонте), а в мае – маркграфство Салуццо. 18 июля 1630 года войскам Габсбургов после длительной осады наконец-то удалось взять Мантую.
Однако за две недели до этого, 4 июля, в войну на стороне противников Габсбургов вступила Швеция, войска Густава Адольфа вторглись в германские владения. Начался новый этап Тридцатилетней войны, о котором уже шла речь выше. Фердинанду II стало не до мантуанского наследства.
В октябре 1630 года император вынужден был заключить Регенсбургский мир, по которому французские и имперские войска должны были быть выведены с территории Италии. В Мадриде это восприняли как предательство императором испанских интересов. Людовик XIII, который по этому договору лишался права оказывать поддержку противникам императора, отказался его ратифицировать, заявив, что его дипломаты превысили свои полномочия. Испания же терпела одно поражение за другим и в итоге согласилась весной 1631 подписать в Кераско крайне невыгодные для нее мирные соглашения. В итоге французской дипломатии удалось закрепить владения мантуанских герцогов за Шарлем де Невером и получить от Савойского герцога город Пиньероль и ведущую к нему военную дорогу – важный для Франции плацдарм на пути в Италию.
Урбан тяжело переживал мантуанские события. Ему было о чем тревожиться. Когда в мае 1629 года имперские войска захватили альпийские перевалы с горными тропами, ведущими в Италию, наемники открыто говорили, что их следующей добычей станет Рим. Положение было чрезвычайно серьезным. Урбан VIII потерял сон, но не самообладание – к июлю 1629 года ему удалось снарядить 7000 пехоты и 8000 кавалерии, и хотя этих сил было явно недостаточно для отпора, сам факт интенсивной подготовки к обороне, наряду с затянувшейся осадой Мантуи и другими обстоятельствами, отвели угрозу неприятельского нашествия.
Испанцы, не добившись своего в войнах за Мантуанское наследство, призывали папу сделать все, чтобы французы ушли из северной Италии, но Урбан твердо придерживался профранцузской ориентации, что усиливало неприязнь к нему со стороны Мадрида. Мантуанские войны стали еще одной причиной усиления напряженности в отношениях между Святым престолом и Флоренцией. Хотя Медичи старались не вмешиваться в конфликт, но номинально они были связаны с Империей (одна из сестер императора Фердинанда II, Мария Магдалина (1589 – 1631), была женой Козимо II Медичи и матерью Фердинандо II Медичи, в правление которого и происходили описанные выше события) и ограничены в своих действиях испанским влиянием. Короче, тосканская правящая династия поддерживала Габсбургов.
Итак, в момент, когда конфликт Урбана VIII с Гаспаром Борджа и его сторонниками в курии достиг кульминации (на фоне осложнения политической обстановки в Европе), понтифик узнает о связях Чамполи с происпанской партией и о его симпатиях к una politica filospagnola. Впрочем, связь секретаря с упомянутой выше тройкой кардиналов (Альдобрандини, Лудовизи и Убальдини) не была ни для кого секретом. Чамполи был креатурой Лудовизи. Но теперь все это предстало перед Святейшим в новом свете. Имя Чамполи становится для Урбана нарицательным, синонимом предательства 870 .
870
К примеру, в одной из бесед с тосканским послом Святейший воскликнул, что публикация Галилеем «Dialogo» – это «una certa Ciampolata», то есть поступок в духе Чамполи (Galileo Galilei. Le opere… Vol. XV. P. 56).