Упрямый Галилей
Шрифт:
Иными словами, Галилей оказался в ситуации, когда власть (церковная или светская), способная на вполне законном основании изничтожить любого высказывающего неудобные для этой власти мнения, требует, чтобы ее оппонент играл только «по-честному», то есть по правилам, которые для него эта власть и установила. В этом, видимо, и заключена тайна того, что сейчас называют политкорректностью.
Поэтому спор на тему, кто виноват в том, что судили Галилея, церковь в лице Урбана VIII или он сам, может продолжаться вечно. Это все равно что спорить, какой полюс, отрицательный или положительный, «виноват» в том, что произошел электрический разряд. Но вернемся к событиям осени 1632 года.
15 сентября тосканского посла посетил Пьетро Бенесси, один из секретарей Урбана, и сообщил, что члены комиссии пришли к выводу, что избежать передачи дела Галилея в инквизицию не удастся. Секретарь подчеркнул также, что папа исключительно из уважения, в знак отцовской любви («in segno del paterno affetto») к великому герцогу решил поставить его в известность о решении комиссии до того, как ее выводы будут объявлены официально 938 .
18 сентября инквизитору Флоренции было передано распоряжение папы переслать в Рим рукопись
938
Fantoli A. Galileo: For Copernicanism and for the Church… P. 391.
Скорее всего, папа отдал указанное выше распоряжение флорентийскому инквизитору после беседы в Никколини, состоявшейся утром 18 сентября. Согласно отчету тосканского посла, Святейший в этот день был гораздо спокойней, чем во время их предыдущей встречи. Никколини снова просил Урбана разрешить Галилею выступить перед членами комиссии с оправданиями, ведь комиссия – не трибунал, она не связана правилами работы святой инквизиции. На это понтифик ответил, что он созвал эту комиссию из уважения к великому герцогу и Галилею, который все еще остается его (папы) другом. Никколини вновь упомянул об известности Галилея и о том, что тот состоит на службе великого герцога. И тогда Урбан привел еще одну причину, по которой он не пошел в этом деле по обычному пути. Святейший напомнил послу об увещании 1616 года и заметил, что «Галилей сам загнал себя в западню (egli `e entrato in un gran ginepreto), которой он мог бы избежать», и далее папа еще раз подчеркнул, сколь вредны защищаемые тосканским ученым идеи и что «дело обстоит много серьезнее, чем полагает его высочество» 939 . После этого понтифик сообщил Никколини – не как послу, а как другу – нечто, что просил не доводить даже до сведения великого герцога. Историками высказывались разные предположения относительно того, что же мог сказать Урбан Никколини, но, скорее всего, разговор шел о событиях 1616 года. Дальнейший диалог ни к чему не привел, и в какой-то момент Урбан просто прервал посла: «Basta! Basta!» Однако Никколини сумел-таки напоследок ввернуть еще одну просьбу: не может ли теперь Галилей внести в свою книгу требуемые исправления и снова ее отпечатать? В ответ Святейший рассказал послу одну историю (анекдот, как бы мы сейчас сказали): некий virtuoso послал свое сочинение на отзыв кардиналу, а чтобы тот не испачкал своими пометами красиво оформленную рукопись, попросил, чтобы перед тем, как что-то написать на странице, кардинал покрывал соответствующее место воском. Спустя некоторое время virtuoso получил назад свою рукопись без единой помарки. Обрадованный, он решил отправиться к кардиналу и лично поблагодарить его за столь высокую оценку своего труда. Кардинал же в ответ заметил, что он не сделал ни одной пометы потому, что тогда ему пришлось бы купить столько воска, сколько необходимо, чтобы залить им всю рукопись. Тем самым Урбан дал понять, что никакие манипуляции с введением и заключением не сделают книгу Галилея более приемлемой с теологических позиций, надо менять весь текст, то есть фактически образ мыслей автора «Dialogo», а это, как все понимали, сделать невозможно.
939
Ibid. P. 392.
Посол оценил юмор понтифика, но высказал надежду, что его святейшество распорядится, чтобы книге Галилея был нанесен как можно меньший ущерб.
Из отчета Никколини о беседе с Урбаном VIII следует, что Святейший представил свой приказ о создании специальной комиссии как свидетельство своего особого отношения к Галилею и к великому герцогу Тосканы. Редонди пошел еще дальше. Он предположил, что таким способом папа надеялся подменить обвинение Галилея в приверженности атомистической теории, не согласующейся с принятой церковью трактовкой таинства евхаристии, более легким – в приверженности гелиоцентрическому учению 940 .
940
Redondi P. Galileo Heretic… P. 244 – 249.
По мнению Беретты, Урбан VIII, создавая специальную комиссию и подводя Галилея к инквизиционному трибуналу окольным путем, проявил уважение к великому герцогу Тосканы, надеясь, что тот поддержит усилия Святого престола в создании лиги итальянских государей 941 . Разумеется, в своих действиях Святейший учитывал политические реалии. Однако, как мне представляется, не они были главными. Урбан VIII руководствовался прежде всего теологическими и церковно-правовыми соображениями. Он был глубоко убежден в том, что, трактуя учение Коперника как «абсолютную истину», а не как «verit`a hipothetica», Галилей отрицал важнейший атрибут Бога – его всемогущество, а потому его следовало судить как отъявленного и явного еретика, «per viam Notorii».
941
См.: Fantoli A. Galileo: For Copernicanism and for the Church… P. 521 – 522.
Здесь уместно сделать пояснение юридического характера. Церковное право определяло следующие основания для начала инквизиционного процесса: «per via di denontia», то есть по доносу, сделанному, однако, не из низменных побуждений (зависти, мести и т.п.), но исключительно из твердости в вере и с целью «облегчить свою совесть» 942 ; «per via d’Inquisitione»,
942
[Farinacci P.] Dn. Prosperi Farinacii iurisconsulti Romani Opera omnia… P. 154; Masini E. Sacro arsenale, overo Prattica dell’Officio della S. Inquisitione ampliata… P. 21 – 22.
943
Masini E. Sacro arsenale… P. 26.
944
[Farinacci P.] Dn. Prosperi Farinacii iurisconsulti Romani Opera omnia… P. 155 – 157.
Именно потому Урбану VIII и понадобилась комиссия теологов, что трактат Галилея не был посвящен религиозной проблематике как таковой, и для выявления еретичности «Dialogo» требовалась квалифицированная экспертиза, которая должна была показать, что автор не только защищал теорию Коперника, противоречащую буквальному пониманию текста Священного Писания (это Святейшего волновало меньше всего, почему он и занял в 1616 году весьма «либеральную» позицию в вопросе о теологической оценке теории Коперника), но и – что много хуже! – трактовал эту теорию как «абсолютную истину», то есть, по сути, отрицал божественное всемогущество как неотъемлемый атрибут Бога.
И конечно, верховный понтифик спасал не Галилея (он его вообще не спасал!), но авторитет и репутацию Святого престола. «Dialogo» получил два цензурных разрешения 945 , в том числе от отца Риккарди (и хотя последний превысил тем самым свои полномочия, вместе с тем его Imprimatur свидетельствовал, что требования папы учтены), да и сам Святейший знал о предстоящей публикации трактата. Разумеется, члены комиссии, формулируя свои выводы, должны были учесть это обстоятельство.
945
Случай в то время чрезвычайно редкий, можно сказать, беспрецедентный.
Кроме того, если идти, как выразился Спеллер, по «направлению, предписанному судом (injunction-line)» 946 , то есть делать акцент не на умалении (точнее, фактическом игнорировании) Галилеем важнейшего атрибута Бога – его всемогущества, а на поддержке, защите и распространении тосканцем гелиоцентрической теории, противоречащей буквальному смыслу Священного Писания, то и на этом пути возникали свои трудности, главная из которых состояла в том, что вопрос о теологическом статусе коперниканского учения (считать ли его ересью) представлялся довольно спорным. Поэтому просто так взять и отдать автора в руки инквизиционного трибунала даже по этому, более мягкому обвинению было невозможно (отчасти в силу наличия в головах прелатов, в том числе и имевших отношение к этой истории, зачатков того, что сейчас принято называть правовым мышлением). Этот шаг следовало каким-то образом обосновать. Единственный выход – создать авторитетную богословскую комиссию, которая бы доказала, что книга Галилея защищает учение, осужденное церковью, попутно обвинив Чамполи и Галилея в обмане понтифика и отца Риккарди.
946
Speller J. Galileo’s inquisition trial revisited… P. 203 – 204; 218 – 222 ff.
Ввиду того, что выводы комиссии весьма важны для понимания процесса над Галилеем, остановимся на заключении отцов-теологов детальней. Доклад был подготовлен Риккарди, Ореджи и Инхофером по распоряжению папы 947 . Был составлен краткий текст (далее КТ) и более развернутый (Приложение III, далее РТ). КТ и РТ написаны на бумаге с разными водяными знаками и разными почерками. Однако каждый доклад состоит из двух частей – исторической (описывающей историю создания «Dialogo» и получения Imprimatur) и юридической (с формулировками обвинений). Причем фрагменты КТ и РТ, посвященные одним и тем же событиям и фактам, при всем их текстологическом сходстве не совпадают друг с другом дословно 948 .
947
Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 324 – 327.
948
Ср., например: 1) КТ: «L’anno 1630 il Galileo port`o a Roma al P. Maestro del S. Palazzo il suo libro in penna, acci`o si rivedesse per la stampa…»; РТ: «Venne il Galilei a Roma l’anno 1630, e port`o et essibi l’original suo in penna, acci`o si rivedesse per la stampa…»; 2) КТ: «il P. Maestro lo diede a rivedere al P. Raffaelle Visconte, suo compagno et professore delle mathematiche, et havendolo emendato in pi`u lochi…»; РТ: «si diede il libro a rivedere, con quest’ordine, al Padre Fra Raffaello Visconti, compagno del Maestro di Sacro Palazzo, per esser professore delle mattematiche; et egli lo rivedde et emend`o in molti luoghi…» (Ibid. P. 324 – 325) и т.д.