Упрямый хранитель

Рудин Алекс

— Придётся мне самому поговорить с князем Пожарским, — сказал я. — Надеюсь, у меня получится его переубедить. Но если князь будет настаивать на своём, найдём Севе другое место для работы.

— Вот этого не хочется, господин Тайновидец, — покачал головой Кузьма Петрович. — Получается, князь своими руками устроит то, чего опасается.

— А так чаще всего и бывает, — поморщился я. — Но если я пойду к князю Пожарскому, то он сразу догадается, кто рассказал мне о его затее. Не опасаетесь, что после этого князь Пожарский вас уволит?

—

Да я и сам от него уйду, если не одумается — проворчал Кузьма Петрович, воинственно вскинув бороду. — Надо же — придумал, на какое пакостное дело артефактора подбивать! Если Дмитрий Иванович не передумает, так я сам пойду к вашему деду в мастера. Небось, Игорь Владимирович возьмёт меня к себе?

— Возьмёт, — согласился я. — Но постараемся не доводить дело до такой крайности. Не хочется портить отношения с родом Пожарских.

— Очень я на вас надеюсь, господин Тайновидец, — признался Кузьма Петрович. — Если кто и сможет здесь помочь, так это только вы.

Старый артефактор встряхнул пустой графин, а затем решительно пододвинул к себе мою рюмку.

— Угощайтесь, — улыбнулся я.

А сам придвинул к себе тарелку с огромным румяным куском жареного карпа. Заботы заботами, а кормили в трактире артефакторов вкусно, и я не собирался упускать такую возможность.

Глава 15

Приняв решение встретиться с князем Пожарским, я не стал откладывать дело в долгий ящик. Откинулся на спинку стула и прямо из трактира послал зов князю.

— Добрый день, Дмитрий Иванович, — сказал я. — Это Александр Воронцов. Я прошу вас о встрече по очень важному делу.

— А что это за важное дело? — секунду помолчав, поинтересовался князь Пожарский. — У меня довольно плотный график.

— Это дело касается вашего сына и его участия в конкурсе артефакторов, — объяснил я.

— Да, я знаю, что Всеволод собирается участвовать в этом конкурсе, — подтвердил Пожарский. — И что с того?

— Ему хотят помешать, — улыбнулся я. — Кое-кто не хочет, чтобы Сева получил звание мастера. И я знаю имя этого человека.

— И кто же это? — изменившимся тоном спросил Пожарский.

— Я предпочёл бы сообщить вам имя при встрече, — ответил я.

— Хорошо, приезжайте, — согласился князь Пожарский. — Охрана встретит вас у ворот и проводит ко мне.

— Это не самый подходящий вариант, — возразил я. — Дело в том, что человек, который хочет помешать Севе участвовать в конкурсе, довольно близок вашей семье. Если Сева узнает, зачем мы с вами встречались, это может его расстроить.

— А он ещё не знает? — помолчав, спросил князь Пожарский.

— Пока нет, — ответил я.

— Что ж, хорошо, — сказал князь Пожарский. — Слушайте внимательно, Александр Васильевич. Задняя сторона моего сада выходит к Мутной речке. Там в ограде есть калитка. Возле этой калитки вас будет ждать мой слуга. Он проведёт вас ко мне.

— Буду через полчаса, —

сказал я, посмотрев на часы.

Я подмигнул Кузьме Петровичу, который с напряжением ждал, чем закончится мой разговор с князем.

— Его сиятельство согласился встретиться со мной. Возможно, по итогам нашего разговора он вас уволит. Так что готовьтесь собирать вещи.

— Плевать мне на это, — буркнул старый артефактор. — Никогда в жизни подлостями не занимался. И на старости лет не займусь.

— Вы большой молодец, Кузьма Петрович, — улыбнулся я. — Если вам будет трудно ужиться с князем Пожарским, все мастерские нашего рода открыты для вас. Об этом я позабочусь, обещаю.

Подбодрив таким образом старого артефактора, я вызвал извозчика и ровно через полчаса уже стоял на берегу Мутной речки возле ограды княжеского сада.

Речку прозвали Мутной не из-за грязной воды — просто у неё было илистое дно и низкие топкие берега. Никто не позаботился о том, чтобы устроить здесь набережные. Покатые склоны просто заросли травой.

Вдоль всего берега тянулась кованая ограда имения князей Пожарских. Сразу за оградой густо росли черёмуха и боярышник. Из-за этих раскидистых зарослей княжеский дом был совершенно не виден с берега.

На противоположном берегу стояли одноэтажные домики, крытые черепицей. От каждого домика к реке тянулась тропинка. Тропинки заканчивались деревянными мостиками.

На одном из мостиков сидел мальчишка с удочкой, опустив босые ноги в воду. Клевало у него бойко — прямо на моих глазах мальчишка вытащил окуня величиной с ладонь, не меньше.

Я счёл, что это хороший знак, и отправился вдоль ограды искать калитку, про которую говорил князь Пожарский.

Калитка отыскалась метрах в десяти от угла ограды. К стальным прутьям был привинчен отлитый из чугуна знак пламени — символ рода Пожарских. Чёрный чугун заметно порыжел от ржавчины, от этого пламя казалось более настоящим.

Возле калитки дожидался слуга. Увидев меня, он приоткрыл калитку — она чуть слышно скрипнула петлями. Движением руки слуга пригласил меня в сад.

Здесь никто не подстригал кусты. Гибкие ветви нависали прямо над узкой тропинкой. Мне приходилось отодвигать их рукой. К щеке прилипла тонкая паутинка — первый предвестник осени.

Затем справа потянулся густой малинник. Среди резных листьев, словно капли крови, краснели спелые ягоды.

Тропинка привела нас к небольшой беседке, которая была надёжно скрыта в глубине княжеского сада. Судя по размерам, эта беседка служила не для приёма гостей, а для того, чтобы можно было иногда отдыхать в одиночестве.

В беседке, сидя за деревянным столом, меня ожидал князь Пожарский.

— Его сиятельство граф Воронцов к вашему сиятельству, — доложил слуга.

— Хорошо, Фёдор, иди, — князь Пожарский кивком отпустил слугу, а я вошёл в беседку.