Упрямый классик. Собрание стихотворений (1889–1934)

Шестаков Дмитрий Петрович

Если хочешь без тревоги, Без волнения прожить, Мирно следуй по дороге И не вздумай полюбить. Но когда захочешь счастья, Уж покоя не проси: Смело в бурю и ненастье Крылья юные неси. В дикой схватке под громами О, как много будет слез И под влажными листами Распускающихся роз. 3 марта 1926

5–7.

Триптих

П. П. Перцову

I. На один вечер

В этот вечер я б хотел быть Фетом: Столько неги в сумраке немом, Столько звезд ниспослано поэтам, Чтоб и мне хотелось стать певцом. В этот вечер звезды, как у Фета, В бриллиантах пышных, как цари, Чтоб и ты, мой ангел, сном поэта Протомилась знойно до зари.

II. Его имя

О да, всесильно это имя: Его хоть раз ты повтори — Со всеми горестями злыми Вся жизнь опять в огнях зари. Без роз весны, без блеска мая, В страде томительных забот Его не раз изгнанник рая С улыбкой неги призовет. И снова крылья серафима Нас благодатно осенят, И снова грудь неотразимо Обвеет вешний аромат…

III. Еще о нем

Его мечтой, его стихами Обвеян щедро край родной, И тень знакомая пред нами Предстала с прежней красотой. Она стоит с немым вопросом: А вы, живые, доросли ль До мертвых грез моих, иль росам Прохлад и снов – несете пыль? И к вдохновенному подножью Вы, слепотствующие век, Влачите вьюги бездорожья И бледный ил посохших рек? 16 апреля 1926

8. «Только дотронусь до старой струны…»

Только дотронусь до старой струны, Душу обвеют знакомые сны: Все отлетевшее снова со мной. Сад весь наполнен туманом – луной, Сад весь наполнен, и сердце до дна Заполонила туманом луна; В лунном тумане всё – призрак и сон, В лунном тумане как песнь похорон… Только дотронусь до старой струны, Душу обвеют заветные сны. 16 апреля 1926

9. «Если б я знал, что тебе говорить…»

Если б я знал, что тебе говорить, Как твое гордое сердце смирить, Если б умел, как умеет весна, Душу будить от холодного сна Тихим мерцаньем и негой ночей, Теплою дрожью безмолвных огней, Музыкой, вкрадчивым пеньем ручья, Дивной зарей и огнем соловья… 23 апреля 1926

10. «Не

для житейского волненья…»

Не для борьбы, для звуков сладких Мы все, поэты, рождены. Так парус кроет бури в складках С иной, мятежной стороны, И в недра гор свежо и гулко Перекликаются грома, И в щель ночного переулка Гул вод несет ночная тьма. Какой маэстро дерзкий в силе Тот жемчуг в песню нанизать? Хоть звуки мир поработили, Но миру ль их пересказать. 6 мая 1926

11. «Мне нравится туман, мне нравится с утра…»

Мне нравится туман, мне нравится с утра Тот снег, венчающий и улицы, и сопки. Не видно, где идешь, не видно, где вчера Обегал ты кругом все отмели и тропки. Не видно ничего, куда и как дойдешь, И где твоя ладья, чтоб вырваться из плена, И сколько правды есть, иль всё больная ложь, Но чем-то сумрачным ревет вдали сирена. 18 мая 1926

12. На письмо

П. П. Перцову

Да, это так. Пускай строга разлука, Пусть далеко родная сторона, — В груди живей надежная порука: Любовь вечна. Ни рек, ни гор не властно расстоянье, Когда звучит заветная струна; Я вижу вас, я праздную свиданье… Любовь вечна. В цветах весны и под седым сугробом, В заботе дня и в смутной грезе сна, До гробовой доски, да и за гробом Любовь вечна. 11 июня 1926

13. «Чем строже грудь скудеет кровью…»

Чем строже грудь скудеет кровью, У граней странствия дыша, Тем жарче дорожит любовью Моя усталая душа. И часто взор следит отрадно, Как по кусту сползая вниз, В саду мой отпрыск виноградный Змеей извилистой повис. И жду: авось благая осень На склоне золотого дня В кругу непобедимых сосен Венчает гроздьями меня. 28 июня 1926

14. Все равно

Для созерцания немого, Для думы чуткой всё равно, Глядит ли мая взор живого Иль осень хмурая в окно. Душе пристрастье незнакомо, Она с природой дышит в лад, Всегда сама, везде как дома, И тайных полная отрад. Ей жизни каждое мгновенье, Свежо волнующее кровь, Так хорошо, как вдохновенье, И свет, и счастье, и любовь. 28 июня 1926