Ураган
Шрифт:
— Неужели еще ничего не знаешь? Неужели ты… — и он многозначительно умолк.
— Да что такое? Ты скажи! Скажи! — заволновалась женщина.
— Слыхал я, будто начальник Сяо… нет, лучше не спрашивай. Обидно тебе будет…
И повернулся, словно собираясь уйти.
— Постой! Говори, не обижусь. А не скажешь и если что случится — ты в ответе!
— Ой, вижу, что от тебя не отделаешься! — как бы уступая, вздохнул Длинная Шея. — Слушай же: начальник Сяо, видя, что Бай Юй-шань — человек передовой и годами молод, очень полюбил его. А Бай Юй-шань возьми да и скажи
— Кому сосватает? — с дрожью в голосе спросила Дасаоцза. У нее закружилась голова, и в глазах поплыл туман.
— Ясно кому, Бай Юй-шаню.
— О!.. Из какой же деревни девушка?
— Этого уж я говорить не буду…
Дасаоцза круто повернула назад.
— Погоди, — задержал ее Длинная Шея. — Ведь ты хотела сделать начальнику Сяо подарок. Зачем же отказываешься? Начальник Сяо человек хороший и сказал так только потому, что Бай Юй-шань сам жаловался на тебя. Он ни в чем не виноват. За что же лишать его подарка? Давай уж тогда я снесу, если ты раздумала…
— Снести ему? Да лучше я в речку брошу. Отстань от меня!
Она оттолкнула Длинную Шею и быстро пошла домой, негодуя на начальника бригады и кляня неверного мужа.
Бай Юй-шань вернулся в полночь. По дороге он попал под дождь и вымок до нитки.
Света в доме не было. Огонь в печи не горел, и в чугуне ничего не кипело. Муж прошел в восточную комнату, зажег лампу, снял мокрую одежду, разложил сушить на кане, а сам нагишом вернулся в кухню.
Поварешка висела на своем месте. Бай Юй-шань заглянул в котел. Пусто. Раскрыл шкафчик. Пусто и там. Он с шумом захлопнул дверцу, надеясь, что жена проснется и приготовит ему поесть. Но она даже не шевельнулась.
— Куда ты положила яйца? — миролюбиво спросил муж.
— Ага! Тебе еще яйца подавать? — приподнявшись, спросила жена с затаенным бешенством. — Целыми днями и ночами шляешься… Думаешь, я ничего не знаю!
— Ты лучше встань поскорее и приготовь чего-нибудь поесть. Надо спать. Завтра с утра у меня опять дела, — озабоченно говорил Бай Юй-шань.
Найдя корзину с фасолью и яйцами, он подхватил ее и хотел унести в кухню, но Дасаоцза прыгнула и ухватилась за корзину обеими руками:
— Никаких яиц ты есть не будешь!
— Буду! — рассердился Бай Юй-шань.
Слово за слово, и пошла перепалка. Он крепко держал корзину, она вырывала. На мгновение корзина оказалась в руках жены. Тогда муж с силой дернул ее к себе, и яйца посыпались на пол.
Была глухая ночь. Крики далеко разлетались по деревне и разбудили соседей. Те сейчас же прибежали.
— Ладно, ладно, зачем кричать и ругаться? Стоит ли из-за пустяков дружбу терять? — уговаривали старики.
— Да перестаньте. Замолчи кто-нибудь первый, и ссоре конец, — советовали родственники Бай Юй-шаня.
— Будет уж вам! Неужели муж и жена не договорятся по-хорошему? — рассудительно наставляли добрые люди.
— «Одна туча гремит — другая отзывается, а когда муж
— Соседи! — причитала Дасаоцза. — Вы мне скажите: откуда такой закон, что он все домашние работы на меня взвалил, а сам по гостям бегает. У кого еще такой муж! Жену заставляет работать, а сам ничего делать не хочет! Только и говорит: куда-то надо идти, кого-то агитировать, где-то добивать каких-то толстопузых, чтобы отомстить за моего маленького Коу-цзы. А сам все врет… Все врет! Посмотри на свою рожу в зеркало? Кто пойдет за такого краба!
— Ах ты, бесстыжая! Брось наговаривать на честного человека! — прикрикнул Бай Юй-шань. Он только сейчас понял, что стал жертвой сплетни. — Кто еще видал такую сумасшедшую бабу: орет ночью из-за всякой ерунды!
Он поднял кулак, думая устрашить этим Дасаоцзу, но та сама бросилась на него.
— Ты еще драться! Так убей меня! — визжала она. — Мой маленький Коу-цзы! Зачем ты меня покинул? Какая злосчастная судьба у твоей бедной матери! Горемычная я, горемычная!..
В этот момент в комнату вошел высокий человек, который схватил Бай Юй-шаня и почти вынес его во двор.
— Идем ко мне, — строго сказал он. — Зачем связался с ней? Только людям на потеху.
Этот великан был одним из самых близких друзей Бай Юй-шаня. Звали его Ли Чан-ю, то есть Ли Всегда Богатый. Такое странное имя он, никогда не имевший гроша за душой, сам себе придумал с единственной целью подразнить бога богатства, обошедшего его дом своими дарами. Однако с того часа, как он изобрел себе такой титул, дела у него пошли еще хуже. Нечего стало варить, нечего было надеть, нечем укрыться в морозные зимние ночи. Лет ему было около тридцати, и четырнадцать из них он отдал тяжелому ремеслу кузнеца. За огромный рост его прозвали долговязым и нередко спрашивали:
— Долговязый, ты полжизни стучишь молотом. Неужели еще жены себе не заработал?
— Кукурузы и той не могу заработать вдоволь. Какая женщина согласится со мной так мучиться! — отвечал Ли не то с грустью, не то с иронией.
Поздней осенью, за год до разгрома японцев, начальник Гун вызвал его к себе и назначил на принудительные работы.
Кузнец спорить не стал:
— Ладно, кто для казны пожалеет своих трудов?
Начальник Гун остался доволен таким скорым и прямым ответом.
— Ты человек, видно, понимающий, и долго разъяснять тебе не придется, — сказал он, разглядывая силача-великана.
— Понимающий, — подтвердил Всегда Богатый.
Начальник Гун велел поскорее собраться, чтобы наутро быть готовым к отъезду.
С вечера до глубокой ночи стучал молот в лачужке кузнеца, мешая спать соседям, а утром дверь оказалась запертой. Зарыв в землю наковальню, мехи, молот и посуду, Всегда Богатый сбежал.
Он прихватил с собой топор и мотыгу, вышел через южные ворота и, отойдя от деревни около двадцати ли, залез под стог гаоляна. Но длинные ноги, не уместившиеся в стоге, вскоре покрылись инеем. Продрогший кузнец вылез из своего убежища и огляделся.