Ураган
Шрифт:
Часа через два пришел Чжао Юй-линь. Вид у него был озабоченный.
— Прямо не знаю, что нам делать с этим Яном, — проговорил он, присаживаясь на корточки и раскуривая свою трубку. — Устроили мы совещание членов крестьянского союза и порешили было убрать его из комиссии, а он возьми и расплачься. Говорит, осознал ошибки и теперь исправится.
— А каково общее мнение членов союза? — спросил начальник бригады.
— Да общее мнение такое: Братишка Ян сам крестьянин и надо его простить на этот раз и посмотреть, исправится или нет. Не знаю, как ты распорядишься, начальник.
— Если это мнение всех, пусть будет так, — ответил Сяо Сян. — Только
— Я? Уж если я не возьму, то кто ж тогда осмелится взять?
Начальник бригады засмеялся:
— И не боишься, что гоминдановские войска отхватят тебе голову по плечи?
— Еще посмотрим, кто кому отхватит! — Чжао Юй-линь слегка стукнул прикладом об пол. — Когда такая игрушка в руках, гоминдановцами нас не запугаешь. Пусть сунется сам их американский дядюшка, все одно пути назад ему не будет!
— У тебя есть еще какие-нибудь дела ко мне? — спросил Сяо Сян.
— Нет, все, начальник.
— Тогда пойдем пройдемся.
Они вышли из школы и пошли по обочине дороги в тени деревьев. Солнечные лучи, проникая сквозь густую зелень вязов, ложились на землю причудливыми узорами. Южный ветер доносил аромат пшеницы и полыни. Конец лета — самое лучшее время в Северной Маньчжурии. Погода не холодная и не жаркая.
Чжао Юй-линь сорвал несколько яблочков с дикого ранетового дерева, положил одно в рот и даже зажмурился от удовольствия.
— Сейчас они самые вкусные.
Сяо Сян тоже попробовал. Яблочки были кисловатые, но приятные на вкус.
У колодца стоял человек и поил лошадь. Он почтительно приветствовал Чжао Юй-линя:
— Гуляешь, председатель Чжао…
Чжао Юй-линь с улыбкой наклонил голову:
— Да… прогуливаюсь…
Они пошли дальше. На гибких ивовых ветках качались и чирикали воробьи. Из-за тополей поднимался сероватый дымок. Было время обеда. По всей деревне пели петухи.
— Посидим, потолкуем? Мне как раз надо поговорить с тобой, — обратился к своему спутнику начальник бригады.
Они сели в огороде на кучу соломы. Чжао Юй-линь достал свою трубочку, набил ее и, искоса поглядывая на начальника, молча ждал.
Сяо Сян устроился поудобнее и завел разговор о вступлении в партию.
Они говорили долго.
В эту ночь Чжао Юй-линь не спал. В сердце вошла радость, которую не выразить никакими словами. Он уже чувствовал себя членом коммунистической партии. Это новое, неизведанное чувство было таким острым и волнующим, что сонливость как рукой сняло.
— Ты чего не спишь? Про что ты все думаешь? — проснувшись, спросила жена.
Он не ответил.
Перед рассветом, когда в небе еще дрожали чистые серебряные звезды, а землю покрыла обильная роса, Чжао Юй-линь встал и, захватив свою винтовку, отправился в школу.
В это утро он заполнил анкету. Он, горький бедняк, стал кандидатом коммунистической партии.
Кандидатский стаж короток: всего три месяца, и по истечении этого срока ему дадут билет члена партии.
В той графе анкеты, где рекомендующий дает характеристику, начальник бригады записал:
«Бедняк, честен, работать умеет, решителен, готов всем пожертвовать для дела освобождения рабочих и крестьян».
Вскоре такие же анкеты заполнили Го Цюань-хай, Ли Всегда Богатый и Бай Юй-шань.
XV
Положение на фронтах стабилизировалось. Демократическая армия под командованием генерала Линь Бяо разгромила войска Чан Кай-ши, оснащенные американской военной техникой.
Помещики и их угодники глубоко втянули головы в свой темный и тесный панцырь. Притаившись, они озлобленно следили за развитием движения деревенской бедноты и еще продолжали вредить: сеяли клевету, пытались натравливать крестьян друг на друга, а иногда, высунувшись из своего укрытия, предательски наносили удар в спину.
В школе и в крестьянском союзе все время толпился народ. Снова начались собеседования; прерванная было работа возобновилась.
У старика Суня только и было теперь разговоров, что о начальнике Сяо. И начинал он их обычно так:
— Начальник Сяо — мой самый лучший друг! Ведь это я привез его сюда!
Братишка Ян заделался ревностным активистом и, после того как землю поделили, стал проводить собеседования.
Сяо Сян, Сяо Ван и Лю Шэн нередко приходили на эти беседы, разъясняя смысл и значение переворота. Они рассказывали о председателе Мао [20] , коммунистической партии и о Восьмой армии.
20
Председатель Мао (Мао-чжуси) — так китайский народ почтительно называет Мао Цзе-дуна. (Прим. перев.)
Лю Шэн обучил крестьян множеству новых песен. Особенно полюбили крестьяне песенку на слова поэта Ван Сюэ-бо:
Коммунисты вывели Нас на путь побед. А без коммунистов И Китая нет! Коммунист душой Любит свой народ, И без страха в бой Коммунист идет. Воля нашей партии Жизнь вернула нам. Как стрела каленая, Путь наш ныне прям. Счастье всех трудящихся. Мир и свет вокруг — Дело коммунистов, Их могучих рук! И народу нашему Коммунист — слуга, И зато заклятого Не щадит врага. Коммунисты вывели Нас на путь побед: Ведь без коммунистов И Китая нет!Распевая эту песню, люди говорили:
— Теперь мы действительно многое поняли, сердца распахнулись, как окна, и сразу стало светло!
Как-то раз ночью Го Цюань-хай и Ли Всегда Богатый возвращались домой после собеседования. Когда они проходили мимо ворот усадьбы Хань Лао-лю, им показалось, что во дворе блеснул свет. Оба с любопытством остановились. Вскоре раздались шаги и послышались голоса:
— Этот пастушок, как бельмо на глазу… — различили они голос помещика. — Надо бы его спровадить куда-нибудь.