Ураган
Шрифт:
Ли Цин-шань метнулся обратно в дом:
— Господин! Беги!
Управляющий кинулся на задний двор, вернулся, принес лестницу и приставил к стене. Поднявшись на стену, он прыгнул в канаву, пробежал огород и помчался к дому Ханя Длинная Шея.
По всей деревне пели петухи. В юго-восточной части неба вставали огненные облака. Из лачуг, с огородов, из-за куч соломы, стогов пшеницы выбегали люди. Заполняя шоссе, они устремлялись к большому двору. В руках у них были мотыги и топоры. Те, которые вышли с пустыми руками, выдергивали по пути из
На шоссе образовался бурлящий человеческий поток. Восходящее солнце освещало серые рваные шляпы и бритые головы.
Впереди всех бежали Чжао Юй-линь и Бай Юй-шань. За ними по пятам несся отряд самообороны с пиками наперевес. У черных ворот толпа задержалась, но открыть их не смогла и, повернув, потекла вдоль восточной стены. Люди, задрав головы, разглядывали высокую кирпичную стену.
Чжао Юй-линь передал свою винтовку Бай Юй-шаню и с одним из бойцов отряда самообороны пошел искать лестницу. Вскоре они вернулись, волоча по земле тяжелое сосновое бревно. Десятки рук подняли его и прислонили к стене. Чжао Юй-линь вскарабкался по нему и спрыгнул во двор. Он плохо рассчитал и при падении сильно ушиб ногу. На него с бешеным лаем набросились собаки. Он прижался спиной к стене, схватил острый камень и точно угодил в голову одной из них. Она взвизгнула и с поджатым хвостом отбежала. Остальные скалили зубы, но подойти не решались.
Чжао Юй-линь, хромая, прошел через двор, выдернул засов и распахнул ворота. Толпа хлынула в них и волной растеклась по двору.
Чжао Юй-линь взял у Бай Юй-шаня свою винтовку, примкнул штык и направился к главному дому. За ним следовали Го Цюань-хай и Бай Юй-шань. Отряд самообороны окружил дом лесом сверкающих под лучами утреннего солнца пик.
Чжао Юй-линь, Го Цюань-хай и Бай Юй-шань проникли в восточную комнату. В ней было еще темно, и они чуть не споткнулись о тело пастушка, лежавшего возле кана.
Чжао Юй-линь присел на корточки и протянул было руку, но испуганно ее отдернул. Со спины мальчика сочилась кровь.
Чжао Юй-линь быстро нащупал пульс. Сердце еще билось.
— Жив! жив! Клади на кан. Старина Бай, зови скорее доктора!
Вбежавшие следом люди замерли на месте.
— Сейчас же разыскать убийцу! — крикнул начальник бригады, пробираясь вперед.
Чжао Юй-линь и Го Цюань-хай бросились в соседнюю комнату.
Родственники помещика сидели на кане. Они встретили вошедших взглядом бессильной злобы.
— Где Хань Лао-лю? — спросил Чжао Юй-линь.
— Дома нет, — коротко бросила старшая жена.
— Есть у кого-нибудь веревки? — обернулся Чжао Юй-линь к бойцам отряда самообороны.
— Нету…
— Найдите живей! Всех связать, — скомандовал Чжао Юй-линь.
Вместе с Го Цюань-хаем они приступили к обыску. Открыли сундуки и шкафы. Обыскали все углы, но помещика и след простыл.
— Ты, Го, останься здесь, — приказал Чжао Юй-линь. — И пусть эти женщины скажут: куда ушел Хань Лао-лю. Надо осмотреть западный флигель, — и он быстро ушел.
Когда
— Брат Го, прости нас!
— Теперь и ты выучилась притворяться! — прикрикнул на нее Го Цюань-хай.
Едва притронулись к младшей жене, та упала в обморок.
Го Цюань-хай и бойцы невольно отступили. В комнату вошел возчик Сунь. Усидев эту картину, старик даже плюнул с досады.
— Чего ломаешься? Головка болит? Вставай, подлая! — вдруг заревел он. — Не встанешь — убью! Одним тухлым яйцом меньше будет. Отойди, ребята, дай размахнусь!
Но не успел Сунь принять нужную для этого позу, как младшая жена опустилась на колени и взмолилась:
— Не бей! Уже поднялась… Видишь, уже поднялась…
— Ты кому здесь вздумала фокусы показывать? — грозно сдвинув брови, спросил возчик.
— Она у нас больная. Какой же фокус? — вступилась за нее старшая жена.
— Верно, верно, у нее женская болезнь, — подтвердила Ай-чжэн.
— Убью! — заорал старик Сунь, уже в самом деле поднимая палку.
Домочадцы шарахнулись и забились в угол.
— Не бей, пожалуйста! Я все скажу, дядя! — заговорила вдруг младшая жена.
— Это кто тебе дядя? Такая племянница, как ты, сущее наказание для порядочного человека. Ну, говори живей!
— Я много приняла гашишу… — пыталась объяснить свой обморок младшая жена.
Возчик бросил палку.
— Ты мне голову не морочь! Я, старый Сунь, не про то спрашиваю! Я тебя насквозь вижу. Мне уже шестьдесят лет, а еще через год шестьдесят один будет. Я — человек бывалый. Думаешь, не могу разобраться, кого ты из себя разыгрываешь, тухлое яйцо!
— Говори, куда ушел Хань Лао-лю? — вмешался Го Цюань-хай.
— Этого я и в самом деле не знаю, — захныкала младшая жена.
В соседнюю комнату входили все новые и новые люди.
Сяо Ван, посланный за лекарствами, еще не вернулся. Пастушок лежал на цыновке, разостланной на кане. Его спина и лицо были так изуродованы, будто мальчика резали ножами.
Пришел старик Тянь, склонился над пастушком и заплакал. Он невольно вспомнил дочь. Ведь она перенесла то же самое. Этот чужой мальчик казался ему собственным ребенком. Старик снял с себя рваную рубашку и бережно прикрыл окровавленного пастушка.
— Не торопись, старина Тянь. Пусть люди посмотрят, — взял его за руку начальник бригады.
Сяо Ван принес бинты и мазь. Вдвоем с Тянем они осторожно перевязали ребенка.
Сквозь толпу протиснулся запыхавшийся Чжао Юй-линь.
— Сбежал Хань Лао-лю… — с дрожью в голосе доложил он начальнику бригады.
В первый момент Сяо Сян почти растерялся, но, быстро овладев собой, он уверенно сказал: — Ничего, далеко не убежит, организуем розыски! — и вышел во двор.
Там он собрал всех бойцов отряда самообороны, бойцов бригады и членов крестьянского союза. Разбив их на пять групп, Сяо Сян приказал быстро осмотреть все пристройки и амбары.