Уравнение со всеми известными
Шрифт:
— Как же, станет ему ясно, — сердито глядел на нас исподлобья Тимур. — Мы, как дураки, перед всей школой опозоримся, а он завтра новое письмо нам пришлет. Мол, кукарекали слишком тихо, поэтому завтра в знак согласия должны, например, на второй большой перемене компот на голову буфетчице вылить.
— У тебя есть другие варианты? — внимательно посмотрел на него Круглый. — Тогда предлагай. Если ты думаешь, мне больше твоего улыбается кукарекать, то совершенно не прав.
— Есть у меня один вариант, — с каким-то мечтательным видом изрек Тимур. — Подкараулить где-нибудь в укромном месте Филиппа
— Да ты что! — заорал я. — Это же вызов всему одиннадцатому классу. С одним Филиппом мы втроем уж как-нибудь справимся. Но после нам не жить. Мужики из одиннадцатого нас в порошок сотрут.
— И вообще, — подхватил Клим, — неизвестно, он ли это. Если не он, вообще выйдет полный бред. И от Доброжелателя не избавимся, и одиннадцатым классам войну объявим. А у меня вообще возникнет куча проблем. Забыли, что Филипп с моей Женькой учится в одном классе?
— Тогда придется кукарекать, — вздохнул Тимка.
— Может, на этом все кончится? — с надеждой спросил я.
— Дурак ты, Будка, — крутанул пальцем у виска Тимур. — Все как раз только начинается. Идя у него на поводу, ты соглашаешься на сотрудничество. А что он нас дальше заставит делать...
И, не договорив, Сидор умолк. Да я и сам не хуже его понимал, сколь плохи наши дела. Может, уже завтра нам это кукареканье покажется детским лепетом на лужайке. Но пока остается лишь подчиниться и ждать.
Хотя и ждать-то особенно было нечего. Жизнь у нас троих пошла бесперспективная, как сказал однажды мой предок, когда одной работы лишился, а другую еще не нашел. Он тогда все бродил по квартире и повторял: «Позади уже ничего, а впереди сплошной туман». Но мне кажется, туман — это все же лучше, чем когда тебя просто из школы выпрут.
Дождались мы первой большой перемены и сразу после звонка намылились в столовую. Во-первых, чтобы оглядеться, прежде чем кукарекать. А во-вторых, перед кукареканьем и поесть не мешало. Потому как я сильно сомневался, что нам это удастся после.
На лестнице ситуация осложнилась. Нас нагнали Агата и Зойка:
— Ребята, вы в столовую?
Круглый, вместо того чтобы ответить «нет», кивнул.
— Тогда мы с вами, — сказала Агата.
А Зойка на нас посмотрела и спрашивает:
— Мальчишки, чего это вы такие невеселые?
Сидора прямо всего перекосило, но что тут ответишь?
А Круглый кисло так улыбнулся.
— Нет, — говорит, — у нас все нормально.
— Тогда шевелитесь, — скомандовала Адаскина. — А то очередь слишком большая скопится, и все вкусное расхватают.
В общем, мы крупно попали. Это теперь что же, придется кукарекать при девчонках? А ведь без вариантов будем вынуждены. Главное, мы с Климом и Тимкой не успели договориться, вместе кукарекать или по очереди? Ладно, сориентируемся по ходу дела. Главное — не опоздать.
В столовой Агата, конечно, распорядилась:
— Мы место займем, а вы встаньте в очередь.
Но это было даже нам на руку. Мы хоть от них смогли на время отделаться и договориться. И, немного обсудив дело, пришли к такому решению: на стулья вспрыгиваем одновременно, а вот кукарекать будем один за другим. Иначе этот Доброжелатель потом заявит, что кого-нибудь из нас не расслышал и все надо повторить сначала.
Чтобы
Вернувшись к Адаскиной и Дольниковой, мы принялись в темпе рубать. Времени на заправку у нас оставалось совсем мало. А кукарекать, да еще громко, с набитым ртом — это, сами понимаете, очень много технических трудностей, и крошки из наших ртов во все стороны полетят.
Мы, главное, жуем, как автоматы, а девчонки, наоборот, не переставая тарахтят, и нас все время отвлекают. Мол, чего вы такие молчаливые, не отвечаете? Чего, чего! Мы на часы, не отрываясь, смотрим. У нас судьба, можно сказать, сейчас решается, а им все хаханьки да хаханьки. Я даже вообще не врубился, о чем они там трещат. Тимка тоже. И даже Клим, по-моему, Агату совсем не слушал.
И вот пошла самая последняя минута. Мы с Климом уставились на Тимку, а тот на часы. Затем он поднял голову и беззвучно, одними губами, скомандовал:
— Пора.
Мы взвились на стулья. Я случайно глянул на девчонок. Они варежки разинули и ничего не понимают.
— Ку-ка-ре-ку! — перекрыв гул столовой, грянул Тимка. — Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!
А девчонки, как назло, столик выбрали в самом центре столовой. Поэтому мы оказались словно звери на манеже цирка. В столовой воцарилась гробовая тишина. И все, абсолютно все, смотрели на нас. Я вдруг почувствовал себя полным идиотом. После Сидора кукарекал Круглый. На втором «Ку-ка-ре» голос у него сорвался. Как говорят певцы, наш Клим «дал петуха». Все вокруг начали бурно хохотать. Со стороны, наверное, это выглядело и впрямь смешно. У тетки за стойкой даже колпак с головы упал, и не просто, а прямо в компот. Но мне лично было совсем не до веселья.
Вдруг смотрю на Агату, а у нее глаза в пол-лица сделались, и она в сторону двери смотрит. Я голову повернул — мать честная! В столовую входит наш Макарка В.В., а с ним вместе какой-то важный дяденька и не менее важная тетенька. И, главное, моя очередь кукарекать настала. Я даже рот уже открыл, однако при виде директора мой голос будто сел. Я рот разеваю, но ничего не получается. А Сидор стоял спиной к двери и ни фига не видел. Вытаращился на меня зверем и шепчет: «Ну ты, сволочь, давай скорей. Иначе мы из-за тебя попухнем».
Директор смотрит на нас, а я на него. Собрал я всю свою волю в кулак, зажмурился и как заору:
— Ку-ку! Ре-ре! В общем, это самое, ку-ка-ре-ку!
В столовой уже все просто валялись. А Макарка В.В. стал прямо весь багровый. Только не от смеха, а от злости. Тимка с Климом, так и не заметив его, спрыгнули со стульев. А на меня снова ступор напал. Башкой-то понимаю: давно пора тоже спрыгнуть, а лучше вообще куда-нибудь спрятаться, но ничего не могу с собой поделать. Ноги точно приросли к стулу, и на директора смотрю, как кролик на удава. Глаз отвести не могу.