Урфин Джюс. Черная книга Гингемы

Федоров Анатолий Федорович

Урфин играл свою роль безупречно. Он был вежлив, внимателен, даже любезен. Он предоставил Элли и ее дяде лучшие покои, распорядился, чтобы Тотошку и Кагги-Карр кормили до отвала, и сам часто проводил время с гостями, стараясь показать себя с лучшей стороны.

Особенно много времени он уделял Элли. Девочка, знавшая Урфина по рассказам друзей и собственным тревожным снам (которые она теперь считала просто ночными кошмарами), была поражена его переменой. Этот Урфин не был похож на злобного столяра. Он расспрашивал ее о Канзасе, об ее родителях, о жизни в мире без волшебства. Его вопросы были умны и проницательны – дар Виллины явно не пропал даром. Элли, уже

соскучившаяся по дому и открытая сердцем, с удовольствием делилась своими историями.

– У нас нет говорящих животных, Ваше Мудрейшество, – рассказывала она, сидя на скамеечке в дворцовом саду, пока Тотошка с лаем гонялся за пушистым белым кроликом. – И деревья не плодоносят круглый год. Зимой бывает холодно, идет снег…

– Снег? – Урфин слушал внимательно, его темные глаза под сросшимися бровями выражали неподдельный интерес. – Холодные белые хлопья, покрывающие землю? Должно быть, любопытное зрелище. А магия? Совсем никакой?

– Совсем, – вздохнула Элли. – Ни фей, ни волшебников. Только обычные люди.

– И как же вы живете без магии? – Урфин покачал головой. – Наверное, это очень… скучно. И трудно.

– Не знаю, – пожала плечами Элли. – Мы привыкли. У нас есть машины, поезда, электричество… Дядя Чарли может рассказать лучше, он много где бывал.

Урфин заговаривал и с моряком. Чарли Блек, поначалу настороженный и немногословный, под влиянием общего спокойствия и любопытства Урфина немного оттаял. Вечерами, сидя в малой гостиной, он, попыхивая трубкой, рассказывал о своих плаваниях, о далеких островах и диковинных народах. Урфин слушал с жадностью – его обостренный ум впитывал новые знания, как губка.

Однажды Чарли поведал странную историю о своем плавании к северным туманным берегам, где он посетил уединенный, мрачный портовый городок, вечно окутанный сырым туманом.

– Иннсмут… или что-то вроде того, – вспоминал моряк, глядя на кольца дыма. – Странное было местечко. Жители – нелюдимые, скрытные, с какой-то… рыбьей внешностью, глаза навыкате, кожа блеклая… И шептались там о странных вещах. Будто пришли они с моря, из глубин… А другие говорили – нет, не с моря, а откуда-то из-за гор, с холодных звезд… Существа, похожие на крабов или грибы, с крыльями, и интересовались они больше всего… разумом. Собирали его, хранили в каких-то банках… Брр! Жуть! – Моряк передернул плечами. – Я там долго не задержался. Уж больно нехорошее было место. Атмосфера там… гнетущая. Словно сам воздух пропитан страхом и тайной.

Урфин слушал, и на его лице не дрогнул ни один мускул, но в глубине глаз мелькнул узнающий огонек. Существа с холодных звезд… разум в банках… Это перекликалось с некоторыми, самыми темными и неясными намеками из черной книги. Он даже немного поведал моряку о камнях Эха, не рассказав, впрочем, какова их настоящая сила.

Элли тоже слушала дядюшкины рассказы с восторгом, но все больше времени проводила с Урфином. Ей казалось, что она помогает ему стать лучше, что ее доброта и доверие растапливают лед в его сердце. Она рассказывала ему о Страшиле, о Дровосеке, об их дружбе, о смелости Льва, наивно полагая, что эти истории научат Урфина доброте. Тот слушал внимательно, кивал, иногда даже пытался улыбнуться, и Элли казалось, что она на правильном пути.

Но Чарли Блек, наблюдая за этой зарождающейся симпатией, хмурился все сильнее. Его опытный глаз моряка, привыкшего распознавать фальшь и скрытые рифы, видел в показной любезности Урфина что-то ненастоящее, поверхностное. Он видел, как вспыхивает и тут же гаснет холодный огонек в глазах правителя, когда

тот смотрит на простодушного Страшилу или на саму Элли. Спокойствие Волшебной страны казалось ему затишьем перед бурей.

Однажды, когда Урфин и Элли закончили очередную беседу в саду, и девочка убежала играть с Тотошкой, Чарли подошел к правителю, сидевшему на скамье.

– Урфин, – сказал он без предисловий, выпуская клуб дыма. – Надо поговорить.

Джюс поднял на него глаза. Взгляд был холодным, изучающим. На мгновение в нем мелькнуло раздражение – кто этот одноногий чужак, чтобы так запросто обращаться к нему, Правителю Волшебной страны? Но он тут же подавил вспышку гнева. Роль требовала выдержки.

– Слушаю тебя, моряк, – вежливо ответил он. – Что тебя беспокоит?

Чарли сел рядом, положив свою деревянную ногу на дорожку.

– Беспокоит меня многое, Урфин. Ты уж прости за прямоту, мы, моряки, народ простой. Мы прибыли сюда… ну, ты знаешь зачем. Побеждать тебя, гнать из города. А вышло вон как. Страх пропал, ты – правитель, и, надо сказать, ведешь себя… прилично. – Он пыхнул трубкой. – Ты оказался неплохим парнем, как будто. И Элли… племянница моя… она к тебе со всей душой. Ей нравится с тобой общаться. Да и мне, признаться, твои вопросы слушать интересно. Иногда.

Он помолчал, подбирая слова.

– Но… понимаешь, Урфин… старые привычки трудно изжить. Люди помнят другого тебя. И хоть сейчас все вроде бы хорошо, мы бы хотели… убедиться. Убедиться в твоих добрых намерениях. Удостовериться, что ты не причинишь вреда ни Элли, ни ее друзьям, ни этой стране. Ни сейчас, ни потом, когда мы уже отправимся домой. Уверенность – хорошая штука, знаешь ли.

– И как же вы хотите «убедиться»? – Голос Урфина был ровным, но в нем слышался металл.

– Я хочу посмотреть твою книгу. Ту самую, черную, что досталась тебе от волшебницы Гингемы. Говорят, в ней источник твоей новой силы, твоей… мудрости. Я хочу взглянуть на нее. Если ты не против, конечно.

Глава 14. Живая Книга

Урфин напрягся. Книга! Его сокровище, его тайна, его путь к истинному могуществу! Он никому не позволял к ней прикасаться. Даже Гуамоколатокинт лишь заглядывал через плечо. А этот одноногий чужак хочет ее полистать? Дерзость!

Он вспомнил, как однажды незадачливый уборщик, случайно попав в запретную комнату, где на столе под особым колпаком лежала Книга, лишь протянул руку, чтобы смахнуть с нее пыль. И тут же невидимая сила швырнула его через всю комнату к стене. Бедняга отделался парой синяков и смертельным испугом, но история быстро облетела дворец, и с тех пор к Книге боялись подходить даже на пушечный выстрел. Урфин сам наложил это простое охранное заклятье – не смертельное, но действенное, чтобы отвадить любопытных.

Может, позволить моряку попробовать? Пусть его отшвырнет, как того уборщика. Это будет забавно и охладит его пыл. К тому же, куда он денется с книгой на одной ноге, если захочет ее похитить? Да и что он поймет в этих письменах?

Урфин мысленно взвесил все «за» и «против». Отказать – значит вызвать подозрения, разрушить образ «исправившегося» правителя. Согласиться – рискнуть тайной, но при этом продемонстрировать уверенность и открытость. К тому же, заклятье должно сработать…

– Книгу? – Урфин пожал плечами с напускным безразличием. – Странное желание, моряк. Она написана на языке, которого никто не знает в этой стране. Мертвые символы, непонятные рисунки… Боюсь, ты зря потратишь время. Но если тебе так хочется… Изволь. Ты все равно ничего в ней не поймешь.