Урод
Шрифт:
— Я похож на Галкина с его несмешными шуточками? Я совершенно серьезно. Через несколько дней я переведу деньги на счет больницы, и ты сможешь начать лечение.
— Не верится, — всхлипнула девушка; послышался мужской голос, успокаивающий ее. — Не верится, что есть шанс встать.
— Шанс есть всегда, если только мы сами не откручиваем ему голову своими страхами. И ты не бойся. Я позвоню.
Алекс не мог говорить с ней долго. Ее голос будет вечно шептать ему проклятья на ухо. Ее голосом будут озвучены все его кошмары в аду. Ее голос у диктора сатанинской радиостанции, которая без умолку вещает в его голове. Никогда он
К его ногам прикатился футбольный мяч.
— Дядя, киньте его сюда, пожалуйста!
Футбольная площадка одного из питерских дворов затихла, тихонько перешептываясь, гадая, что этот незнакомец сделает с мячом. А мяч дорогой. Вовке отец купил за пять тысяч в спортивном магазине.
— Ловите, ребята! — крикнул Алекс, подавая мяч ногой.
Мальчишки унеслись вихрем, а мяч замелькал, изворачиваясь меж их ярких кроссовок. И он такой же: пинаемый десятками ног, весь в ушибах и ссадинах. С одной лишь разницей: мяч покупают и делают с ним, что душе будет угодно, а он сам продался своей ненависти. Продался задешево: месть насыщает желудок, как мимолетный перекус на улице. Через какое-то время снова вернется голод, и ты опять остановишься у ларька. В итоге стенки желудка начнет разъедать язва…
Он продал две квартиры, которые до этого момента успешно и очень прибыльно сдавал. В самом центре Питера. Прекрасный ремонт. Куча денег, вложенных в них. Кто-то бесконечно вкладывает деньги в недвижимость, а кто-то до старости пытается сделать очередной съемный угол родным домом. Арендодатели жизни и арендаторы поеденного кем-то куска этого огромного мира. Те, кого у есть, и те, у кого никогда не будет.
Продажи этих квартир хватает ровно на операцию. Перелет, размещение в клинике Израиля, реабилитация, лекарства… Все это нужно оплачивать отдельно. А еще было бы неплохо купить Вике квартиру. Алекс снова дошел до какой-то скамейки и уселся на нее. Делать ему все равно ничего, вот и бродит по влажным от прошедшего ночью дождя улицам. Всю ночь дождь своими босыми ногами топал по крыше, хлюпал промокшими ботинками по черепице и стекал слезливыми стонами по окнам.
Телефон (он позволил себе купить дешевую сенсорную модель) пискнул. Сообщение. Кто там? Снова какая-нибудь акция в суши-баре или распродажа сумок? Вся наша жизнь — это сплошной спам и поток ненужной, захламляющей полки и отсеки мозга хлам.
— Да что за везение, — вздохнул Алекс, читая сообщение.
Клиника пластической хирургии. Лечение Элины у лучшего врача Москвы будет стоить вдвое выше, чем он предполагал… Около полумиллиона. Все удобства, гарантированное хорошее отношение персонала и врач, не имеющий права на ошибку. Он хотел выкупить это право ошибиться на лице Элины за любые деньги. Ведь чем больше положишь доктору на лапу, тем меньше вероятность, что клиент скажет: «Ай, болит!»
Он и так уже начал распродавать ценности из своего дома по цене гораздо ниже рыночной. Спешка и острая нужда в деньгах заставили отдавать произведения искусства за сущие копейки. Да простят его великие творцы за подобную кощунственную распродажу. Он бы назвал сие мероприятие: «Подлинник Ван Гога с Алиэкспресс». Значит, придется продать еще одну картину, чтобы хватило денег Элине на операцию. Но ведь нужно решить до конца вопрос
Решение проблемы не заставило себя ждать. Как ни парадоксально, но самые трудные решения, требующие от нас мужества и решительности, приходят слишком легко и быстро. Алекс убеждал себя, что Вика важнее, чем он сам. И наконец-то, он это понял. Если считать других людей важными наравне с собой, возможно, мир откроется с другой стороны.
Пришло время не только приносить в жертву чужие жизни, а отдать свою на усмотрение мясника с топором судьбы. Будь что будет. Экран телефона осветился исходящим вызовом юристу, оформлявшему сделки с квартирами.
— Олег, мне нужно продать дом. И я знаю, что это будет небыстро, поэтому снижай цену до адекватного порога.
— Ты уверен?
Да или нет. Мужчина или трус. Белое или черное. Саша или Алекс.
— Да.
***
Если ты поверил в человека, не спеши менять мнение о нем.
Артур Хейли «Отель»
Состояние не то чтобы не улучшалось, оно оставалось каким-то расслабленно странным. Элина выдохнула, когда очередная операция закончилась. Ну хоть тут все легко: аппендицит.
От крови все равно поджилки тряслись, словно она первый раз в жизни увидела кишки, словно с ее перчаток, а то и рук, никогда не стекала литрами кровь.
— Да что ж это такое, — произнесла Элина вибрирующим от слабости голосом и присела на кушетку.
Пациентку забрали на срочное обследование, не дождавшись ее. Пустая палата навевала тоску. Голые стены, как и ее жизнь. На стенах вальяжно развесились пустые картины счастливых моментов, которых никогда не было. Все стало неправдой. Мечты о счастливой карьере, удачные старты в учебе, планы на замужество и детей. Особенной пустотой в глазницах сверкала картина в самой большой рваной раме — ее чувства к Саше. Или Алексу.
А есть ли разница? Алекс или Саша? Не один ли это человек? Элина качнула головой. Алекс — это демон, темная сущность, фантом дьявола в на самом деле хорошем мужчине. Или она опять пытается обмануть себя, сама толкает себя на острые грабли. Похоже, мы, люди, испытываем извращенное удовольствие, протыкая пятки любимыми граблями снова и снова.
— Эля, в норме? — Хирург, с которым она работала, тронул ее за плечо.
Девушка вздрогнула; сердце упало куда-то до уровня коленей. Сейчас бы встань последний раз в униженную позу перед этой несчастливой судьбой и раздавить его к чертям собачьим.
— Эля!
— Д-да, Виктор Павлович. Давление, наверное, скачет.
— Элина, — голос мужчины скинул маски, а заодно и дружественные нотки, спускаясь до тона начальника, — я настаиваю, чтобы ты прошла медицинский осмотр. Мне не нравится твое состояние.
— Нет, все хорошо. Погода просто меняется и…
— Отставить, — голос стал еще более суровым. — Не надо приплетать дождь и снег сюда. Ты не перед мамой, гонящей тебя в школу, отчитываешься. Элина, — Виктор Павлович развернул ее к себе и заставил смотреть в глаза, — от того, как ты и я себя чувствуем может зависеть жизнь человека. Ты это понимаешь?
— Я…
— Я тебя отстраняю от работы, пока на мой стол не ляжет медицинское освидетельствование твоего состояния. Печать психиатра обязательна.