Уроки ирокезского
Шрифт:
– Завтра уже его не будет, а вот недели через полторы, думаю, зарядит суток на трое-четверо. Практически уверен в этом… а тогда что бы вы посоветовали сделать?
– Вы так уверенно говорите… но если чисто гипотетически ваши предположения рассмотреть, то, думаю, было бы весьма полезно поля у периметра загодя переувлажнить. Полторы недели говорите? Думаю, если все машины поливальные поставить ближе к периметру, то землю можно до насыщения залить. Только если потом суховея этого не будет, то урожай мы попросту сгноим, а поля засолим…
– Василий Павлович, с завтрашнего дня приступайте к заливанию полей. Ну а суховей через полторы недели –
Этот – зальет. Причем зальет правильно – уж по вопросам использования и подготовки почв "докучаевцы" – а Портнов был самым убежденным сторонником докучаевской теории – любого на планете за пояс заткнут. А возможности залить – чего-чего, а поливалок у крестьян хватало. Простеньких, с приводом от "лошадиных сил": конструкцию из стометровой трубы на подпорках вдоль поля как раз живые лошадки и тянули. Но вода-то качалась снятыми с "снежных пушек" моторизованными насосами (да и подавалась по тем же шлангам), так что зальет.
Впрочем, и сами "пушки" тоже без дела не простаивали – правда, далеко от "поместья", в "далекой калмыцкой степи". Там я тоже успел прикупить земли кусочек, хотя и небольшой, десятин на пятнадцать – и выстроил на этом "кусочке" опять же "небольшой" склад. Даже не я выстроил, а Валентин Павлович Семенов, но склад этот там не просто стоял, но уже и заполнился очень удивительным (для окружающего населения) "добром". Пятидесятикилограммовыми мешками из крафт-бумаги (причем два слоя были парафинированными), наполненными простой глиной. Не совсем, конечно, простой, а каолином, тщательно высушенным и перемолотым в пыль…
От суховея, оказывается, тоже польза есть. Столб пыли, поднимаемый "пушкой", в которую вместо воды подают эту самую глину, ветром разносился более чем на версту. Ну а то, что в глину перед упаковкой в мешки добавляли немного ДДТ, делало покрываемую этой пылью территорию не самым подходящим местом для саранчи. Которая, понятное дело, потом налетела и даже приготовилась яйца откладывать – но не сложилось. Просто я как-то подумал, что паровозы нужно давить пока они маленькие…
Понятно, что порошок делался исключительно из "саморазлагаемго" изомера, в который еще и добавлялось немного нитрата меди, так что "длительных последствий" я и не ожидал. Но вот чтобы избежать "реакции народа", пришлось удивить жену. Очень удивить…
Ведь засуха же, воды в степи мало – и уже в начале июня большинство калмыков со своими стадами перебрались поближе к речкам. Причем большинство как раз к Сарпинке и Волге откочевало. Вода в Сарпинке была еще почти что пресная, а скотина с голодухи и молодой камыш неплохо жрет… И появление "пыльных пушек" местное население встретило без особого энтузиазма.
"Свои" поля я намеревался обработать сразу после второго суховея – саранча вылупилась… вылупится в этом году в середине мая и время еще было. Но не было "лишних" пушек, а калмыцкую степь я и поливать не собирался, так что удобнее было обработку заранее провести. Не потравив при этом народ. Разрешением на обработку от Газенкампфа я запасся, но губернатор – он далеко…
Камилла, узнав, что я еду на срочно собираемый – мною собираемый – "малый хурал", выразила непреодолимое желание ехать со мной. Робкие попытки отговорить ее, мотивируя необходимостью ухода за Катюшей, были отметены – мол, Зоя и дольше самостоятельно справлялась, а Катенька уже совсем большая, так что пришлось ехать вместе. Втроем – на мотоцикл больше народу просто не помещалось, и я, посадив Камиллу в коляску, позади себя разместил
На самом деле все же поехало семь человек – на двух оставшихся мотоциклах ехали (кроме мальчишек – водителей) по казаку, нанятому для выполнения "специальной миссии" в Пичуге, но они должны были просто выполнять довольно несложную работу. Чтобы калмыков на "хурал" собрать, я велел всем передавать, что каждый приехавший получит по десять рублей. Насколько я помнил, откровенных жуликов среди них не водилось, и тем более что выплаты велись на глазах "соседей", среди которых прослыть человеком нечестным было почти равносильно смерти – так что вероятность многократных выплат одному человеку была невелика. Но по прикидкам ожидалось гостей тысяч пять-семь – минимум…
Места были знакомые – относительно, но "проехать мимо" я не очень опасался. Промахнуться мимо Сарпы было довольно трудно, ну а там я разберусь: нужно-то всего лишь вдоль берега на юг ехать. Так что три часа мы, высадившись с "Москвы" в селе Никольском, не спеша пылили на запад – и даже "припылили" практически на место, в урочище Цаган-Нур. Причем последние километров восемь ехали уже точно зная куда: столб пыли, поднимаемый тысячами лошадей, был виден очень издалека.
Нас – ждали. Наверное, я объявил слишком большую премию, на мой взгляд калмыков приехало тысяч десять, если не больше. Перед мотоциклами вся эта толпа – если такое слово применимо к людям, с лошадей не слезшим – расступилась, пропуская нас на довольно небольшую площадку перед десятком юрт. Из крайней вышел незнакомый мне гелюн – калмыцкий то ли священник, то ли жрец (я до конца с этим не разобрался еще) и, уточнив, я ли тот самый "господин Волков", с изрядным ехидством в голосе поинтересовался, как я собираюсь разговаривать со всеми собравшимися.
– Уважаемый гелюн – ответил я, по-русски, так как и он ко мне на русском обратился – сначала я бы хотел попросить у вас помощи в раздаче обещанных мною денег. Вы наверняка знаете людей достойных и уважаемых, кто мог бы мне в этом деле помочь. А разговаривать… я буду разговаривать со всеми сразу. И, надеюсь, люди меня услышат…
Ну, в том, что услышат, я почти и не сомневался. Даница с казаками уже вытащили из колясок две очень немаленьких колонки, Камилла, явно отсидевшая все места, с видимым удовольствием доставала из-под своего сиденья "переносной" усилитель. Да, аккумулятора хватит минут на пятнадцать – все же усилитель был двухканальный, по восемьдесят ватт на канал – но я и не собирался говорить долго.
Гелюн выкрикнул какие-то имена, к нему вскоре подъехала пара дюжин человек:
– Господин Волков, эти люди помогут вам. Каждый сможет раздать деньги пяти сотням из собравшихся, ну а то, что останется, вам вернут…
Старая привычка "подложить соломки под поролоновый матрас, чтобы падать было еще мягче" помогла мне не упасть лицом в грязь: денег я захватил чуть больше ста двадцати тысяч – поскольку я просто взял всю наличность, имевшуюся дома. Так что, попросив казаков выдать каждому из выбранных гелюном по четыре тысячи – для начала, а если не хватит, еще добавим – я подключил провода, вежливо попросил гелюна отойти шагов на тридцать, и включил усилитель. Когда же загорелись два зеленых огонька, я обратился с калмыками "с краткой приветственной речью":