Уроки развращения
Шрифт:
— Скорее всего, нет. — усмехнулась я. — Кто бы это ни был, он просто уйдет, когда я не отвечу.
— Хорошо. Тогда дай мне свой рот. — приказал Кинг с кривой ухмылкой.
Я подскочила к нему, что рассмешило его, положила руки на его сильные бедра и слегка подпрыгнула, чтобы хорошенько его отхлестать.
— Не так быстро, — сказал он, схватив меня за бедра, чтобы удержать в подвешенном состоянии над землей.
Я вздохнула от этого мужского поступка, прежде чем он воспользовался моими раздвинутыми губами и тщательно поцеловал меня.
В
— Крессида, я знаю, что ты там, и я не уйду, пока ты меня не впустишь.
Рука Кинга тут же сомкнулась на моих бедрах, и я вывернулась из его объятий, чтобы в ужасе уставиться на него.
Уильям стоял за дверью.
Глава семнадцатая
Крессида
— Я сплю, — сказала я себе. — Это не реально.
— Это реально, детка, — прорычал Кинг.
— О боже мой, о боже мой, о боже мой, — напевала я, не в силах пошевелиться и привязанная к рельсам, пока поезд несся ко мне.
— Крессида, детка, — прорезался сквозь мою панику голос Кинга. — Послушай меня. Открой дверь и избавься от него. Если он не уйдет, я разберусь с ним, хорошо?
— Ты не можешь, — сказала я, мой голос был на октаве, которую я никогда не слышала раньше. — Он не может видеть тебя здесь. Он думает, что я встречаюсь с твоим чертовым отцом, а ты мой чертов студент!
— Глубоко, блять, дыши сейчас, детка. Если ты взбесишься, я взбешусь, а мы не можем допустить, чтобы я убил твоего бывшего мужа, да?
— Да, — согласилась я, потому что я определенно не хотела, чтобы он попал в тюрьму, даже если я вроде как хотела увидеть, как он избивает Уильяма.
— Мы собираемся пройти через это вместе. Это чертовски не вовремя, потому что у меня были планы съесть свой яблочный пирог, а потом съесть тебя, но мы отложим это на потом. Я не жалею о том, что я здесь. Я рад, потому что помогу тебе избавиться от него навсегда. А теперь иди и открой дверь — он прижал ко мне крепким поцелуем, как знак препинания, и спрыгнул со стойки.
Я ждала, пока он исчезнет где-то в доме, чтобы глубоко вздохнуть и собраться с мыслями.
— Крессида, — снова позвал Уильям из-за двери.
— Ты можешь это сделать, — сказала я себе. — Ты сильная, независимая женщина, и ты сможешь это сделать.
Я направилась к двери, затем остановилась и провела руками по лицу.
— Ты также бесстыдная блудница, которая только что провела ночь, трахаясь с великолепным мужчиной намного моложе тебя, который вместе со своим отцом «собирается» что-то сделать с мужем, требующим войти в твой дом, в то время как этот молодой мужчина прячется где-то внутри.
Еще один стук в дверь и шипение:
— Открой, блять, детка, — дононеслось откуда-то
— О боже, я попаду в ад, — пробормотала я.
Затем я открыла дверь.
К моему ужасу, передо мной стоял не только Уильям, но и моя мать.
— Что ж, давно пора. Невозможно представить, чтобы ты оставила гостей на крыльце замерзать до смерти, пока сама бездельничаешь внутри. Боже мой, уже почти одиннадцать часов, что ты делаешь в халате? — сказала Фиби Гаррисон, протискиваясь мимо меня и входя в мой дом.
Я тупо стояла в дверях, мои глаза были устремлены на Уильяма и моего отца, которые что-то доставали из машины и направлялись ко мне.
О мой гребаный БОГ!
— Крессида, пожалуйста, не говори мне, что ты готовишь пирог на завтрак? — позвала мама изнутри.
Мои глаза метались между приближающимися мужчинами и матерью, которая в данный момент рылась в моем доме, и я быстро приняла решение сосредоточиться на более серьезной угрозе. Я бросилась внутрь и увидела, что она открывает и закрывает все мои шкафы.
— Ты говорила мне, что это место очаровательно, — обвинила она меня, но не прекратила рыться в шкафах. — Это абсолютный стиль.
— Это работа в процессе, — защищалась я. — Как ты помнишь, у меня не было денег, когда я уезжала от Уильяма.
— Да, я помню. Так как же ты смогла позволить себе даже эту кучу хвороста? — спросила Фиби, наконец-то повернувшись и устремив на меня взгляд.
Это были мои глаза, смотрящие на меня, что я всегда находила утешительным, но сейчас я находила это невероятно тревожным, потому что они смотрели на меня с тем же осуждением, которое, как я знала, я использовала всю свою жизнь на таких людях, как Кинг и его братья. От одной мысли об этом у меня болел живот.
Я также не могла сказать матери, что взяла деньги у Лисандера, потому что, насколько мне было известно, я отлучила его от семейной церкви много лет назад.
Поэтому вместо этого я перешла в наступление.
— Что ты здесь делаешь, мама? Кажется, я помню, как ты что-то говорила о том, что никогда не навестишь меня здесь, потому что не хочешь, чтобы я привыкла к этой мысли.
Она поджала губы, но Уильям и мой отец вошли в кухню прежде, чем она успела прочесть мне лекцию о моей грубости.
— Принцесса, — позвал отец, как только увидел меня. В следующую секунду я оказалась в его объятиях, его сигара и запах газетной бумаги были мне так же знакомы, как и мой собственный.
Питер Гаррисон не был плохим человеком, но он был простым, и это само по себе было плохо. Он вставал каждое утро в шесть утра, прочитывал всю газету «Глоб энд Мейл» от начала до конца, затем шел на работу в UBC, где каждый год читал одни и те же шесть курсов на кафедре классики, затем возвращался домой к маме и ужину на столе к шести-тридцати вечера, после чего проводил ночь за работой или чтением в своем кабинете. Простая жизнь. Простой человек. И, в его глазах, простые отношения с дочерью.