Уши в трубочку
Шрифт:
Боль обожгла, как будто меня проткнули раскаленным штырем. Кварг тут же исчез, я заорал и бросился следом. Он понесся по лестнице на крышу, я спешил изо всех сил, чувствуя, как из раны течет кровь, спотыкался, а когда выбрался наверх, Кварг, громко топая, несся к краю крыши.
Прыгнет, понял я. Прыгнет, растопырит крылья или жабры, что там у них, спланирует на крышу другого дома, а там смоется.
– Всемирный Глаз все видит! – прокричал я. – Вон он, в точке апофея!.. Нас снимают, с тебя сорвут нашивки… и упекут на каторгу!
Он остановился, поднял голову к небу. Я добежал, ударил
Он ухитрился выхватить нож, я успел перехватить за руку, но я внизу, а он сверху, гравитация на его стороне, я хрипел и задыхался, пытаясь отодвинуть руку с ножом, лезвие смотрит мне прямо в глаза, удалось отстранить на сантиметр-два, зато в реванше приблизил острый конец к моим глазам на три-четыре, я проигрываю, дыхание вырывается с хрипами, из раны кровь пошла сильнее, чувствую, мокрым и теплым залило всю грудь и живот.
Кончик острой стали приблизился к моему глазу настолько близко, что я задевал его ресницами, моргая, изнемогая от усилий, он тоже хрипит, сопит, морда красная, глаза выпучил, на губах пузырится пена…
Это же на меня капнет, мелькнула мысль в угасающем мозгу. Капнет своими слюнями, мерзкими слюнями.
Откуда и взялись силы, я откинул его руку, вывернул так, что он застонал, а нож упал и закатился в щель. Другой рукой красиво и с заслуженным наслаждением долго и смачно бил в подлую жирную тупую мерзкую самодовольную морду. Перевернулся, оказавшись сверху и снова бил и бил, вымещая злость, превратив его морду в кровавое месиво. Мышцы рук заныли, пальцы разбиты в кровь, я остановился перевести дыхание, и тут сильный толчок подбросил меня в воздух.
Глава 9
Я пытался извернуться и встать на ноги, но Брюса Ли из меня не получилось, ударился с такой силой, что дыхание вылетело с мокрым всхлипом, как у коровы под ударом молота. Кварг дважды с силой ударил меня ногой по ребрам, меня покатило к самому краю крыши. Когда я пытался встать, он сильнейшим ударом бросил меня к бортику, что уперся сзади под колени. Я закачался, теряя равновесие, замахал руками.
Кварг приблизился, с огромным наслаждением наблюдая за моим лицом. Я все еще махал руками, равновесие начало восстанавливаться, и тогда он легонько ткнул меня пальцем в грудь.
– Ку-ку, – сказал он почти ласково. – Экипаж прощается с вами, счастливого полета!
– Сволочь, – произнес я отчетливо.
Уже падая, я успел зацепиться за край барьера, повис над бездной, а сверху появилось лицо Кварга. В глазах восторг, на морде неслыханное наслаждение.
– Спасибо, – сказал он счастливо, – держись крепче, слышишь?..
Он вытащил складной нож, раскрыл с жутким лязгом. Я торопливо посмотрел вниз, там на дне ущелья по асфальту в две стороны снуют крохотные автомобильчики, а людишек так и вовсе почти не видно, микробы какие-то, а не люди. Наверное, все до единого демократы. Разжимать пальцы расхотелось, а он приблизил лезвие к пальцу, предупредил:
– Будет больно, но ты держись, ладно?.. Не порти мне удовольствие.
– Гад…
Он вдруг задумался.
– Нет, отрезать пальцы – варварство! Это кроваво, но почти не больно. А вот если
В его руке появился небольшой слесарный молоток, достаточно увесистый, чтобы забивать сотку одним ударом или плющить ногти до толщины папиросной бумаги. Он как угадал мои мысли, сказал торопливо:
– Нет-нет, я не сразу!.. Буду по пальцу легонько до тех пор, пока не разожмешь… Но ты уж, пожалуйста, держись покрепче! Мне кайф, а ты проживешь на несколько минут дольше.
Я чувствовал, как мои пальцы разжимаются, никогда не думал, что мой зад весит столько, и как только висят часами вот так на карнизе, а то еще и дерутся…
Он стукнул молотком по ногтю указательного пальца. В самом деле легонько, но боль пронзила меня до пяток, я ослеп, оглох, а над головой его отвратительный голос:
– Держись, держись!.. Ты же герой, верно?
Он занес молоток для удара, я извернулся, остался висеть на одной руке, а другой ухватил его за кисть и сильно дернул, будто пытался вылезти. Потеряв равновесие, он даже не успел замахать руками, перевалился, как куль, даже не вскрикнул. Я на миг ощутил ослепляющее облегчение, но тут же меня дернуло за ногу, пальцы затрещали под удвоенной тяжестью.
Снизу донесся хриплый голос:
– Сволочь… Что ж, умрем вместе…
Руки трещат от натуги, я ощутил, как жесткие, будто клешни, пальцы впиваются в лодыжки, в голени, ухватились за ременной пояс. Я прохрипел, задыхаясь:
– Не пытайся вылезти… отпущу руки!
– Ладно, – донеслось снизу, – вылезай ты первым.
– Как я вылезу, – огрызнулся я, – с таким грузом?
– Извини, ничем не могу помочь!
Я с усилием попробовал подтянуться, но на уроках физкультуры никогда не блистал, а чтоб с таким грузом, вообще надо быть ниндзюкой, руки дрожат, на глазах растягиваются, как щупальца осьминога, пот заливает глаза. Кварг полез по мне, как по мешку с картошкой, а когда ухватился за карниз, освободив меня от своего веса, я тоже сделал рывок, кое-как подтянулся, мы одновременно перевалились через бортик и упали на крышу.
Некоторое время слышали только хриплое дыхание, свое и друг друга, потом одновременно поднялись, нас шатало, но мы принялись осыпать друг друга ударами. Похоже, я все же перемог, он зашатался под моими ударами, начал отступать.
За его спиной я увидел огражденную небольшим бортиком стеклянную крышу, усилил натиск, а когда его ноги почти уперлись в ограждение, подпрыгнул и нанес сокрушительный удар в челюсть. Нет, в челюсть не получилось, даже в грудь не сумел, да и насчет сокрушительного… но в живот толкнул достаточно, чтобы он отшатнулся, отступить уже некуда, замахал руками.
– Прощай, придурок, – выдохнул я в изнеможении.
В моих глазах он прочел все и, падая на стеклянную крышу, вскрикнул:
– Не-е-е-е-е-ет!
Зазвенело, посыпались блестящие прозрачные обломки. Тяжелое тело понеслось вниз, я нагнулся и посмотрел с великим удовольствием. На следующем этаже он пробил еще одну крышу, тело уменьшалось, зато обломков все больше. Еще этаж, грохот, звон, тело летит вниз, окруженное, как планета тучей астероидов, и все время звучит это «Н-е-е-е-е-е-ет!», красота, век бы слушал, словно Фредди Меркури…