Усилитель. Трижды воскресший
Шрифт:
– А теперь давайте представим, что он успешно женился на девице, при инициации получившей второй уровень силы. Таких девиц не особенно много, потому что даже у потомственных дворян во втором-третьем, да и в последующих поколениях дочери рождаются с «красным», то есть первым, уровнем силы. Так вот, чем выше уровень силы матери, тем прибавка тоже больше, и их дети при инициации получат уже больше восьмидесяти, а может быть, и ближе к восьмидесяти пяти процентам первого уровня. То есть, прибавка за поколение будет десять-пятнадцать процентов. И уже к поступлению в вуз или во время учёбы его дети будут переходить на второй уровень силы, и высока вероятность, что годам к сорока перейдут на третий, став потомственными дворянами.
– Мы с вами смоделировали две ситуации и видим, насколько
Владимир. Дом семьи простолюдинов Подчередниченко.
– Вот ещё салатик, не брезгуй, сынок, овощи надо кушать, не одни отбивные и пюре: – сыну, забежавшему со службы на обед, Юлия Олеговна настойчиво подкладывала куски и пододвигала тарелки.
– Да ем я, ем, мама.
– Опять убежишь до ночи, или будет часок отдохнуть? – участливо поинтересовалась мать.
– Надо на службу, но думаю, ещё пару дней и всё успокоится: – обещали вместо снятого начальника отделения прислать нового, и ещё одного офицера дать, и вместо уволенных рядовых – тоже. Так что уже со следующей недели будем работать в обычном графике. Аааа…, я что забежал-то: дай мой диплом, приезжал майор из кадров, беседовал со мной и сказал, что мне присвоят младшего лейтенанта, нужны только подлинники документов.
– Что ж ты молчишь? С этого и надо было начинать, как вошел. А ты: как дела? Как здоровье? Дай-то Бог. Значит, зря я боялась, что и тебя наказать могут. Вон оно как вышло.
– Так и майор, когда беседовал, спросил, почему в отделении полиции меня не втянули в нарушения. Я и ответил, что начальник отделения, да и все остальные, знали, что я верующий, а православный христианин людей обманывать и воровать не может. Вот ко мне и не подходили. Ой, мама! И ещё забыл сказать: помнишь, в начале лета, на Троицу, мы в монастыре были, как раз после моего последнего дежурства по старому месту работы в ЧОПе? Там тогда ещё мальчонка, Андрей, такой небольшой, сознание потерял, искусственное дыхание ему делали. Скорая за ним приезжала. Мы потом ещё в собор зашли, свечки за его здравие поставили.
– Помню-помню, сынок. Волосики такие у него длинные, светлые. На службах всегда помогал.
– Да. Так вот. Выжил он, откачали врачи. Это же он в отделение полиции эту четвёрку малолеток, промышлявших «гоп-стопом» во главе с внучатым племянником начальника отделения привёл. Наше отделение как раз с этого дела и начали раскручивать. А там не только это оказалось, накопала служба собственной безопасности много чего. А мальчонку-то, оказалось, Перловы под опеку взяли, и сейчас он как бы дворянин. Меня тогда вечером срочно вызвали, когда дежурную смену отстранили, я видел, как он и ещё там дворяне, солидные такие, уходили. Его лицо мне сразу показалось знакомым, но с моей работой у меня сейчас все в районе знакомые. И только потом вспомнил, кто он такой, когда бумаги стал читать. Так-то, подрос больше чем за полгода, да и в плечах пошире стал.
– Ну, дай Бог ему счастья и здоровья. И Перловым тоже. Какая не будь матушка Юлиана заботливая и жалостливая, приют есть приют. В доме, даже не родном, всяко лучше.
Владимир. Дом Перловых.
– Вот этот попробуй, мама прислала свежий сбор из Крыма, очень вкусно, – сказала Оксана Геннадию, наливая ему чай.
– Как всё прошло в областной полиции? – пододвину чашку мужу, спросила она.
– Замечательно, как и всегда с Андреем. Завели в кабинет к генералу, там было несколько руководителей. Пожали нам руки, Андрея поблагодарили за вклад в содействие правоохранительной деятельности, вручили ему грамоту и подарили саблю.
– У него этих сабель уже…
– Да. Эта тоже красивая. Воронёная сталь, рукоятка вся в бронзе, витые бронзовые накладки с гербом полиции и надписью.
– Это полиция так уладила недавнюю ситуацию, когда он побил и привёл в отделение пытавшихся стрясти у него деньги, а его дежурный не хотел отпускать?
– Да, и с точки зрения закона, дежурный в отделении был не просто не прав, а очень неправ. Дитерихс, когда закрывал все наши вопросы, туда заезжал и попросил просмотреть папку с делом. Отказать ему не могли – дворянин против простолюдинов, нам вся информация должна быть доступна. Плюс, к тому же, им хотелось это дело приглушить – за нарушение прав дворянина их бы никто по головке не погладил. Так вот, оказалось, что предводитель этой шайки малолеток – дальний родственник начальника отделения, и он своего родственника неоднократно прикрывал, когда он в какие-то передряги попадал. Дежурный лейтенант это знал, так что действовал в его интересах. Вскрылось это, когда следователи службы собственной безопасности полиции стали разбираться в ситуации. И если бы не Андрей, сами бы они этого и не узнали, пока бы, конечно, эти малолетние налётчики какого-то громкого преступления не совершили. По итогу капитана, начальника отделения, и лейтенанта, дежурного, уволили с позором; пару рядовых полицейских, тоже замешанных, – по собственному желанию. А Андрею – честь и слава. Ну и сабля!
Владимир. Кафе.
– Я его так любил. И сейчас ещё не перестал любить, я понимаю, что это неправильно, но ещё слишком мало времени прошло. И мне очень обидно, и что он оказался предателем, и что он нас бросил. Мама ночами плачет…
Мы с Артуром Гефтом сидели в кафе, точнее в кабинете небольшого уютного ресторана с панорамным окном на улицу, из которого были видны ряды фонарей и эффектно подсвеченные знаменитые «Золотые ворота». Персоналу оказалось достаточно одного взгляда на наши гербы, чтобы у них рассеялись вопросы в нашей платежеспособности, и подходящее для нас помещение официантка показывала с таким преданным видом, как будто встречала самого императора.
С Артуром мы сдружились, я уже дважды побывал у него в гостях, и его мать произвела на меня очень благоприятное впечатление своей спокойной русской красотой и такой же спокойной женской рассудительностью. У младшего ребёнка в семье – шестилетней Эвелины, в самом деле, оказались слабыми лёгкие и бронхи, и я старался незаметно её подлечить. А потом удалось договориться, чтобы они всей семьёй провели вечер у Перловых – и больше всех удовольствия от такого отдыха получили Валера и Эвелина, которые после переезда во Владимир мало общались с детьми и были рады появившейся возможности пошуметь, побегать и познакомиться с игрушками Бориса и Юли.
Об отце я вопросов Артуру не задавал, но любой его рассказ о прошлом неизбежно утыкался в его присутствие. Похоже, сегодня Артур решил выговориться, а может быть, настроился на откровенность уже в кафе.
– Он меня самбо учил, такому, со всякими хитрыми приёмами. Драться на рапирах и на ножах. Конкуру – ну, такой красивой выездке лошадей, спортивной. И много времени, когда был не на службе, со мной проводил. На рыбалку как-то очень рано поехали. Он посадил меня на раму на велосипеде, приехали, ловим рыбу. Он говорит: доставай удочки из воды, садись рядом. Я сел рядом на брёвнышко, он накинул на нас фуфайку. Знобит, роса, по воде туман. Смотри, говорит, учись видеть красоту в обычных вещах и учись ощущать счастье от красоты. И рассказывает мне. Про рябь, которую солнце подкрашивает, про розовое небо и облака, про уток и лебедей, которые вдалеке плавают. Он вообще художник хороший. Взглянет один раз на человека и может портрет нарисовать. В самом деле, с одного взгляда запоминает… запоминал. У меня память тоже очень хорошая, но не такая. Когда он курсантом был, ну, в военном училище, его проводили перед строем, и потом говорили, кого нарисовать. Он всех помнил и тут же рисовал. И если через неделю или две, тоже мог, память такая, особенная. И школу, и весь свой курс, и всех, с кем служил, спустя годы мог нарисовать. Друзья всегда им восторгались и портреты просили. А сам предатель.