Усилитель. Трижды воскресший
Шрифт:
После нескольких занятий физруки, убедившись, что я саблей владею уверенно, ставили меня против сильных противников. Причём, это правило действовало, и когда занятия проводились сразу для нескольких классов и нас специально выставляли сражаться с незнакомыми соперниками: преподаватели объясняли это тем, что постоянные тренинги с одноклассниками «замыливают глаз» и сражение превращается в рутинный обмен привычными ударами, а вот незнакомый противник, он мотивирует.
Вот и на этот раз моим визави был малознакомый пацан из дворянского класса. Так-то, я уже всех более-менее хотя бы по лицам знал. Держался он уверенно, экипировка пригнана и сидит элегантно, не то, что
Начинаем сближаться. Каждый поединок с незнакомым соперником – это новый танец. Я в обычных танцах не силён, а вот в танцах с саблями – вполне. Вот и мы с ним танцуем, первые минуты делая ложные выпады и проверяя противника, кружимся по площадке. Наконец, сабли со звоном начинают соударяться, и я вижу, что темп мне предлагают очень высокий. Второй раунд. Третий. Противник, начавший сражение очень бодро и на высоком темпе, и видимо, сделавший ставку на быструю победу, заметно выдохся, его движения уже не такие быстрые и точные, как в начале поединка. Я не стремлюсь показать своё превосходство, хотя ещё в первом раунде мог у него выиграть – дядя Толя, готовя нас к сражениям на реконструкциях, всегда говорил, что противник должен считать, что ему лишь чуть-чуть не хватает для победы. Так выше вероятность того, что он ошибётся, сделав ставку на победу в одной решительной атаке. К тому же, рядом могут быть те, с кем придётся сражаться в будущем – зачем им знать максимум моих возможностей или перенимать какие-то приёмы из моего арсенала?
Вижу, что за спиной у соперника загорелся красный фонарь, что свидетельствует о том, что бой закончен, хотя мне казалось, что времени до финала ещё немало.
Снимаем шлемы, подходим к учителю. Рядом с ним стоит лицеист в снаряжении дворянских классов, но постарше нас на пару лет и соответственно, ростом на полголовы повыше. Шлем он держит в руках, так что его приветливую улыбку я вижу отчётливо.
– Андрей, познакомься, это барон Владислав Аланкин, – представляет мне его физрук.
– Рад знакомству, – немного сгибаю голову в поклоне.
Несмотря на его широкую улыбку, я держусь настороженно, хотя и улыбка у барона открытая и располагающая, и рукопожатие уверенное и твёрдое.
– Увидел ваш бой и хотел бы немного поспарринговать. Вы не против, Андрей? – услышав это, я немного в растерянности посмотрел на физрука Никодима Васильевича – в принципе, это не по правилам – считается допустимым сражаться со старшими максимум на год, а здесь – два года разницы.
Но Никодим Васильевич слегка согласно кивнул головой: – Не бой, на три минуты, чисто демонстрация навыков.
Киваю головой. Выхожу на площадку. Три минуты – это немного, если уйду в глухую оборону, то есть надежда продержаться. Я уже успел немного отдохнуть во время разговора, да и предыдущий бой был не таким напряжённым, чтобы я успел устать.
Аланкин немного кланяется, я отзеркаливаю поклон, и как только за нашими спинами вспыхивают зелёные фонари, он уверенно идёт на меня в атаку. Отступаю, уклоняясь и отбивая его удары. Сделав серию выпадов, Владислав отскакивает и нападает уже в другом стиле. Опять приходится отступать и приспосабливаться к его темпу и стилю. Точнее, в такой ситуации невозможно «приспособиться» – пока будешь размышлять, как построить оборону – проиграешь. Самое разумное – дать волю организму, отдаться «мышечной памяти» и позволить на инстинктах, рефлекторно отвечать на нападение.
Аланкин вновь отскакивает и снова меняет
Загораются красные фонари. Владислав отступает. Убеждается, что я тоже опустил саблю и сгибается в лёгком поклоне. Отвечаю. Почти одновременно снимаем шлемы. Чувствую, как струйка пота медленно течёт по позвоночнику. Вот ни хрена себе – всего три минуты, а я взмок, будто на мне всадник всё это время скакал!
– Очень достойно. Не ожидал такого уровня владения саблей. Спасибо за доставленное удовольствие. Где Вы так научились мастерски владеть холодным оружием? – пока идём к физруку, Аланкин засыпает меня вопросами.
– Ну, я бы не сказал, что мастерски, но несколько лет участия в исторических реконструкциях должны были сказаться. И летом в Бурятии почти месяц провёл, там занимался с друзьями.
– Ага, понятно. Я бы ещё с Вами как-нибудь позанимался, даже не в поединке, а именно небольшой обмен навыками и приёмами, – меня парочка из Ваших ударов заинтересовала, и чем разбираться самому, проще взять урок у владельца. И сам готов поделиться навыками. Кстати, я и без сабель, в обычной борьбе видел Вас на дуэли. Тоже интересно и познавательно, и тоже провёл бы пару учебных боёв.
Согласно киваю головой: – Конечно, покажу, что знаю и умею, и поучусь тоже.
Аланкин уходит, а я немного заторможенно пытаюсь сообразить: и что это было? А где ярость из-за того, что не смог победить младшего, тем более, «какого-то купчишку»? Где, в конце концов, вызов на дуэль по какому-нибудь надуманному поводу? Что не так сегодня в этом мире?
Владимир. Дом Перловых.
Супруги Перловы очень любили этот «чайный час», когда дом уже успокаивался, звуки на улице становились всё тише, дела были переделаны, и у них появлялась возможность посидеть на кухне и поговорить об уходящем дне.
– И что сегодня поведал Ухтомский?
– Ну, надо отдать ему должное, когда он мне звонил, то сразу предупредил, чтобы я не волновалась, сообщив, что ничего не случилось, и речь пойдёт об одном предложении для Андрея.
– Это очень мудро с его стороны – заранее предупредить. Хотя он тогда бы мог сразу и тему разговора назвать, чтобы мы не гадали.
– Он, видимо, и сам не до конца всё знал, или не очень понял. По сути, он был посредником между нами и бароном Аланкиным. Так вот, Владимир Николаевич прибыл вместе с сыном Владиславом и при посредничестве директора лицея предложил Андрею место в сборной лицея по военно-прикладным видам спорта.
– Помнится, что туда не младше тринадцати лет берут? Раньше, во всяком случае, так было.
– Да, с тринадцати. Но барон просмотрел поединки Андрея и готов сделать исключение.
– Здорово, для любого лицеиста участие в сборной – мечта. Тем более что Аланкин команду полностью содержит – одевает и вооружает, а на дальние расстояния даже даёт свой самолёт, чтобы время экономить. Повезло Андрею, что его Аланкин заметил.
– Ну, Андрей-то так не считает: он заявил, что у него времени свободного нет – ему учиться и тренироваться надо, всё, что он мог включить в график, там уже есть, и мотаться по стране, чтобы кому-то доказывать собственную крутизну, он не собирается. После этих слов у Ухтомского и обоих Аланкиных челюсти отвисли и глаза из орбит вылезли, а я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, глядя на эту немую сцену.