Ускоряющийся [СИ]
Шрифт:
Да некуда.
Впереди, преградив дорогу, оскалившись, застыла собака, готовая к прыжку. Из её горла глухим рокотом раздавался предупредительный рык, пасть ощерилась желтоватыми, но какими же крупными клыками!
И она тоже была ускорена.
— Не рыпайся, парень, — плечо сжала словно тисками громадная ладонь. — С тобой просто хотят поговорить.
Глава 19
В логове врага
Чего сейчас в нём было больше?
Страха? Вот это уж вряд ли. К своему удивлению Дима отметил, что в нём сейчас напрочь отсутствует это чувство. Как-то в одно мгновение вдруг — хлоп! — и страх исчез. То ли сменился на обречённость, то ли ему, этому чувству, попросту надоело жить в его теле. Ну в самом деле,
А ведь все предпосылки для победы над страхом и паникой у него уже были. Да и есть постоянно, только он их не замечает! Победил он страх перед огнём? Победил. Нет, он, конечно, не бросается бесстрашно в огонь спасать людей. Он ведь не дурак. Но он идёт в пылающие квартиры, идёт, ибо считает это своим долгом! Нужно ли для этого поступка быть храбрым? Конечно! Осознаёт ли это Дима? Нет. Он играет. Он играет в Суперпупса. Он отдаёт долг человечеству, оправдывая то, что владеет столь редким даром. И страх всё равно живёт в нём, хотя из этой борьбы с огнём он легко мог вытащить и напялить на себя шкурку бесстрашного человека.
А вдруг начавшаяся его борьба с наркоторговцами? Да он до жути боится, когда идёт на очередное «дело»! Но ведь идёт! Неважно, что ускорение даёт практически безнаказанность, но всегда, всегда до жути страшно причинять боль другому человеку. Пусть даже не человек это, а тварь.
А залезть в карман чужому человеку, зная, что в любое мгновение он может вывалиться из ускорения, на что-то вдруг переключившись и потеряв контроль (хотя вероятность такого практически равна нулю)? Это до сих пор требовало немалой смелости — и вновь Дима этого не осознавал. Ему комфортнее было чувствовать себя в собственной ракушке, куда всегда можно было спрятаться, сбежать и как можно скорее! Как те подводные растения, к которым если притронешься — они тут же закрываются.
Просто у него не было никогда опоры, защитника. От поддержки отца он давно отказался сам, старшего брата у него не было, сильных друзей — тоже. Да блин, у него вообще друзей не было! Сослуживцы? Увы, и тут не повезло. Разве что в компьютерной игре: а вот там стояли друг за друга горой.
В общем, рос Димочка забитым человеком, и даже супер-способности не смогли вытащить его из этого состояния. На развилке, где ему можно было свернуть или в сторону «крутой мачо с супер-способностями» или в сторону «супер-скорость для прятанья в ракушку» он выбрал то, что ему более привычно. Он просто не знал, как быть мачо, и никто ему не рассказал. Лишь с появлением Инги ситуация стала меняться. Она-то знала, как жить на полную катушку, знала, что там, за стенками ракушки. Она методично разрушала эти стены, они вместе разрушали, но… но им просто не хватило времени.
И вот теперь, когда привычное состояние «Бойся!» паникой накатило на Диму, и он привычно окунулся в это состояние, вдруг… вдруг кто-то выдернул пробку — и страх ушёл. Просто ушёл, сгинул неизвестно куда. Сгорел, сам себя пожрал. Или перешёл на пока неизвестный ранее уровень. Вместо него образовалась пустая, ничем не занятая каверна. И что сумеет или успеет раньше занять эту пустоту: бесстрашие или жестокость — не ведал никто, а более всего — сам Дима.
Так чего же больше нынче было в Суперпупсе? Не страха, нет, его не было вовсе. Паники? И этого тоже не было, вместо неё внутри поселилась обречённость. Слишком долго ему удавалось скрываться от всех, кто хотел бы от него выгоды. И раз не сумел скрыться окончательно, то… так и будет. В один день навалилось: полиция (или кто там из власти?) — и мафия. Он не успел подготовить новый схрон, не успел соорудить новую ракушку. Он
Он, как ни странно, почти и не думал о том, кто его сопровождает. О человеке со смертью в глазах. Он думал… об Инге. В нём билась обида и чувство вины. Он подвёл свою любимую, цепляясь за всё тот же страх, оттягивая момент инерции, движения к тому, чтобы начинать обещанное. Он понимал, что если начнёт, то Инга в него вцепится — и начавшееся движение уже не остановить. Снежок наберёт вес и превратится в лавину. Вот этого и боялся Дима, вот это и оттягивал. А она устала его по этому поводу теребить. И что же, всё? Э-э-э, нет. Вдруг Дима понял, что это не конец — это как раз начало. Начало обещанного Инге движения. Как говорят, «не счастье — так несчастье помогло». Ах, Инга, Инга, знала бы ты, любимая, как начнётся месть за тебя и твою семью!
Он вновь ощутил на плече тяжёлую руку своего конвоира. Тот его о чём-то спросил. Дима с трудом вынырнул в реальность из тяжких дум и с удивлением осмотрелся. Суперпупс никогда здесь не был. Они стояли на бетонной дорожке, невысокий — по пояс — парапет защищал пешеходов от того, чтобы они не сверзились в глубочайший овраг. Дима невольно прикинул расстояние. «Лететь метров тридцать. Не повезёт тому, кто отсюда сиганёт», — беспечно подумал он. Тут он осознал, что конвоир его о чём-то спрашивал.
— Что? — переспросил он.
— Веруешь ли ты в Господа, отрок?
Неожиданный вопрос, но Дима не классифицировал его как неуместный или идиотский. Возможно, в другое время и при других обстоятельствах он и задумался бы, а почему вообще его об этом спрашивают? В чём сенс? Где тут подвох? Его просто спросили — он просто и ответит.
— Верую, — и он не врал. В его семье преобладали агностики и атеисты. Разве что сестра на Пасху ходила с компанией в храм — и святила там куличи и колбасу. Ловила капли «святой воды», снимая с себя грехи за год и напитываясь индульгенцией на год следующий. Вряд ли, конечно, это можно назвать настоящей Верой… А вот он верил. Верил в Высшую Силу, которая устроила весь этот мир. И неважно, как его называли там или здесь: Яхве, Иисус, Аллах или Вишну, или как-то ещё. Неважно. Важно то, что наука до сих пор пасует перед объяснением фундаментальных законов бытия и никак не может объяснить: откуда всё появилось и как и почему всё это действует. Дима читал Стивена Хокинга, читал труды Ньютона, читал современных философов. И все они признают наличие этой Высшей Силы. Дима много об этом думал, и согласился. Да, она есть, эта сила. И пусть её называют Бог. Да, я для него — ничто, но как ни странно, всё равно важен, как важна любая составляющая всего этого гипер-сложного мира. Пусть винтик, но может из-за этого винтика многое зависит. Так что — и Дима повторил: — Да, верую.
Его конвоир долгим взглядом посмотрел своему подконвойному в глаза.
Смотрел, удивлялся, что Дима не отводит взгляд — и видел, что он не врёт. А потом он убрал руку и молча кивнул головой, мол, пошли дальше.
Дима так и не понял, что жизнь его сейчас буквально висела на волоске.
В следующий раз Дима очнулся от металлического скрежета. С удивлением оглянулся. Вот ведь! Так задумался, что не заметил, как сюда пришли.
Лифт. Но не пассажирский. По габаритам, скорее, грузовой, но с дополнениями и изменениями. Например, помимо обычных створок дверей здесь смонтировали ещё одну защиту или преграду (тут с чьей точки зрения посмотреть): секционную раздвижную сетку на электронном замке. Это она скрежетала, когда Асассин затворял её. Закрыл — загорелась цифровая панель управления. Раньше тут было полтора десятка этажных кнопок. Нынче их демонтировали, причём аккуратно. Не вырвали и оставили дыры с обрывками проводов; не выжгли, обрамив спёкшиеся пеньки горелой пластмассы чёрными подпалинами. Демонтировали, зашили вырезанной по мерке панелькой. Осталось, помимо кнопок управления, лишь две с цифрами «0» и «-1». «Их логово что, под землёй?» — успел подумать Дима, но тут пискнуло, щёлкнуло — и лифт, хоть и мягче привычного, но всё же толкнул днищем в пятки. Значит, всё же вверх.