Условия соглашения
Шрифт:
Ривер рассмеялся.
– Ну, я ничего об этом не знаю. Фил абсолютно не переносит ничего, кроме алкоголя.
– Он слишком поздно осознал, как это прозвучало, как будто он позволял Филу принимать решения за него. Отчасти это было правдой, предположил он, но не это было настоящей причиной, по которой он до сих пор не обратился в аптеку. Ему никогда не нравилась марихуана, когда он ее пробовал. После этого он чувствовал себя слишком легкомысленным и застенчивым.
– Зимы здесь более мягкие по сравнению с Миннесотой. Даже когда идет снег, он обычно тает в первую неделю, и они
– Что за сборище слабаков.
– Я знаю, да? Я просто смеюсь и говорю им, что для меня это похоже на весну. Хотя это красивая местность. Я имею в виду, я еще не добрался до гор…
– Что? Ты что, издеваешься надо мной? Тогда какого черта ты там делаешь?
– Много работаю.
– У тебя есть выходные. Ты даже не рыбачил?
– Пока нет.
– Я уверена, что Терренс бы тебе этого не позволил, но теперь, когда его нет...
– Я был занят, вот и все.
– Ривер разозлился, услышав намек на то, что Терренс каким-то образом виноват во всем. Именно поэтому они с Клариссой и разругались в первую очередь.
– Терренс тут ни при чем.
Ее многозначительное молчание говорило о том, что она ему не верит. Ривер почувствовал, что ему нужно аргументировать свою позицию. По крайней мере, дать ей понять, что он все тот же парень, а не какая-то выцветшая копия, созданная Терренсом.
– Дедушка Фила подарил мне целую коробку с мушками. Я подумывал о том, чтобы попробовать их.
– Ловля рыбы нахлыстом, да? Ты знаешь, как это делается?
– Понятия не имею, но я мог бы научиться.
– Я уверена, что ты мог бы.
– Но по ее голосу он понял, что она думает о чем-то совершенно другом.
– Знаешь, если хочешь порыбачить, День труда не за горами.
Сердце Ривера немного упало. Он уже много лет не мог присутствовать на одной из семейных рыбалок. Он должен был знать, что это произойдет. Он задавался вопросом, можно ли ему решиться на что-то подобное, не обсудив это сначала с Филом. Он все еще изучал правила их отношений, и неуверенность в себе раздражала его. Что за мужчина должен спрашивать разрешения у своего возлюбленного? Это было трогательно.
– Я не знаю, - сказал он.
– Выходные в больнице довольно напряженные.
– Ты там уже год. Держу пари, ты не взял ни одного дня отпуска.
– Я взял пару, когда Терренс ушел.
– Да, и ты, наверное, перекрыл их с запасом, когда другие врачи брали отгул, так что у тебя должно быть достаточно свободного времени. Просто подумай об этом, хорошо? Папа действительно скучает по тебе. Я имею в виду, мы все скучаем. Но папа больше, чем кто-либо другой. И он точно не становится моложе.
Правда. Они уже потеряли Фореста. Их родителей не будет рядом вечно. И правда заключалась в том, что Ривер скучал по рыбалке. Он скучал по открытому воздуху, по тихому времяпрепровождению и ощущению единства с природой. Он скучал по времени, проведенному со своей семьей. Он скучал по тому человеку, которым был когда-то. Он задавался вопросом, когда же рыбак и любитель активного отдыха бросил все ради тяжелой жизни.
– Я подумаю об этом, - сказал он ей.
– Я обещаю.
***
На
Кто-то воровал преднизолон.
В частности, они воровали таблетки по 50 мг. Фил заподозрил это месяцем ранее, когда проводил инвентаризацию. С тех пор потребление было необычайно высоким. Теперь, проверив и перепроверив свой инвентарь, он понял, что это было правдой. Другого объяснения внезапному скачку потребления не было.
Вопрос был в том, почему? Преднизолон не был тем наркотиком, который кто-либо стал бы использовать для развлечения. Он был недорогим и не был ценным на улицах. Это был кортикостероид, обычно используемый в качестве противовоспалительного или иммунодепрессанта. Зачем кому-то понадобилось его красть?
Ответ был очевиден. Вору нужен был не сам преднизолон. Скорее всего, они использовали его вместо какого-то другого препарата.
Фил быстро перебрал в уме таблетки, похожие на преднизолон. Он мог бы назвать парочку. Онлайн-база данных, которой он часто пользовался, подтвердила его подозрения.
Оксикодон/ацетаминофен, 5/325 мг. Таблетки были практически идентичны по внешнему виду. Единственным отличием между ними было крошечное число, выгравированное на таблетке. 54 343 для одной таблетки, 54 543 для другой. Это было то, что мог уловить только самый прилежный фармацевт. А на этаже, где медсестры раздавали лекарства? Он сомневался, что кто-нибудь из них вообще знал, какой номер нужно проверить. Если бы таблетки были в запечатанной аптечной упаковке с надписью «Оксикодон», у них не было бы причин сомневаться в этом.
Возникает вопрос: кто воровал?
Вполне возможно, что это был кто-то из аптеки. Немного подтасовки в таблице компенсировало бы потерю одного флакона преднизолона. В конце концов, кому нужны кортикостероиды? Никто не подозревал, что это лекарство может быть украдено. Затем, когда никто не видел, они высыпали содержимое пузырька из-под «окси» себе в карман и заменяли пропавшие таблетки преднизолоном. Конечно, оксикодон был заперт в клетке внутри самой аптеки, и повсюду были установлены камеры, чтобы предотвратить подобную кражу, но Фил, как никто другой, знал, что есть способы обойти это. Работник аптеки показался наиболее вероятным кандидатом.
Но быстрая проверка «окси» на его полке подтвердила, то, что и предполагалось.
Больничная аптека расфасовала небольшие партии лекарств, для различных отделений больницы, по блистерным упаковкам, вместо того чтобы рассылать их полными флаконами. Любой желающий мог найти в мусорном ведре пустую упаковку из-под оксикодона и забрать ее домой. Было бы проще заполнить блистеры преднизолоном и снова заклеить, слегка подогрев. Тогда на следующий день на работе вор мог бы обменять эту упаковку, на совершенно новую. Запасы оксикодона были бы идеальными, и никто бы об этом не узнал. Только увеличение потребления преднизолона могло кого-то насторожить. Вероятно, половина заказов на преднизолон, оформленных за последние несколько недель, были ненастоящими.