Услышь мой голос во тьме
Шрифт:
Отставила стакан, поднялась с края постели и, забавно прискакивая, вернулась к своему мольберту. Обратно вставила в зубы вонючую цигарку*, положила за ухо кисть с тонким пучком* и уткнулась в полотно.
— Хм, и допрашивать меня не станешь? — удивился Бен и несколько раз провёл взад-вперёд рукой по макушке, взъерошив волосы.
— А что так сильно хочется? — выглянула из-за холста, разрезав локоном табачный дым. — Мой папа тебя приволок сюда, вот пусть сам и допрашивает. К тому же не вижу нужды: ты не кажешься сильно напуганным. Да и подумала, что тебе сперва нужно прийти в себя, — добавила
— Твой отец, он…
— Его зовут Макк. Добрейший дурень в Галактике. Он вернётся через час где-то, уверена, что ему как раз очень захочется тебя расспросить. — Помолчала с минуту. — Тебе что-нибудь нужно? Может, голодный или до толчка проводить? — мило вздёрнула брови.
— Ничего не надо, — нахмурился, съехал обратно на подушку и отвернулся.
— Пожалуйста, будь добр к моему отцу, — её тон сделался кротким, — он знает, кто ты, и всё равно ухаживал за тобой полмесяца. Лично я бы не пустила тебя и на порог нашего дома.
— Знает? Что ты имеешь в виду?
— Он кое-что увидел о тебе, когда прикоснулся, — ответила неуверенно. — У папы немножко есть этих способностей… ну, как у рыцарей-джедаев при Старой Республике… В общем, спроси лучше его сам, я не шибко разбираюсь во всех этих штуках, — замахала руками, — для меня это какое-то странное колдовство.
— Твой отец знает о Силе? — Бен развернулся, весь охваченный интересом. — Кто он такой? — настороженно сощурился.
— Да торговец он! — хмыкнула Арди. — Всю жизнь мастерит и продаёт украшения, обычный работяга. Просто иногда говорит, что слышит какие-то голоса, чувствует всякое. Он мало что знает об этом, на самом деле.
— Вот как… И не захотел сдать меня властям. Чудной мужик.
— Здесь никто понятия не имеет, кто такой Кайло Рен, и что он был большой шишкой в Первом Ордене. Мы тоже. До того дня, пока отец не увидел, как ты образовался подле нашего дома из ниоткуда. Он сказал, ты отрёкся от прежних убеждений и отдал жизнь, чтобы спасти, по всей видимости, очень дорогого для тебя человека. — Арди заметила, как Бен резко изменился в лице, он был крайне смущён. — Извини. Это, походу, личное, а я так языком чешу, будто понимаю тебя и твои чувства. И вообще лезу не в своё дело, — подняла кверху ладони.
Бену стало комфортно в присутствии Арди: она производила впечатление грубоватой девчонки, но её тактичность тронула его, хотя ещё парой минут назад она обмолвилась, что не проявила бы к нему доброты отца.
— Вот ведь штука — я даже не помню, ради кого пожертвовал всем, — он издал печальный смешок бессилия, — помню, кто я такой и почему умер, но в памяти явные пробелы: череда важных решений во имя чего-то… или кого-то… А осталась лишь пустота.
«Пустота осталась не только в памяти», — подумал Бен.
Во дворе раздался затухающий шум двигателей спидеров, весёлый говор и смех: Арди поняла, что отец приехал в чьей-то компании. Подскочила и направилась в кухню, чтобы поставить разогреваться обед. Бен взглянул в сторону окон, на волшебные переливы лучей сквозь листву и узорчатый тюль; небывалый покой наполнил его сердце. Отчего-то всё его существо рвалось из истощённого, слабого тела туда, наружу. Он вновь прислушался
Макк прибыл домой в прекрасном настроении. Сын его старого знакомого, Митч, порекомендовал ему хорошего техника, который поселился недавно на Гринстоке. У Арди сломался голопроектор, и Макк не знал, к кому обратиться за помощью, ведь новое устройство стоило недёшево.
— Рей, ты нас спасла, — артистично пожал девушке руку. — У дочки скоро семестровый экзамен в академии художеств, а тут эта штука сломалась некстати, и я жил в атмосфере девичьих психозов почти неделю, — смеялся он. — Вот, держи, это за работу.
— Тут очень много, вы что! — протестовала Рей. — Работы-то на пару часов всего было. Я обдирательством не занимаюсь, только ремонтом, — добродушно улыбнулась.
— Доплачиваю за наши вылеченные нервы и отказов не принимаю.
— О звёзды, — фыркнула в ответ, — но только в этот раз, Макк.
— Ишь какая — деньги ей не нужны! Что, кредиты* ломятся из шкафов, а?
— Принимаю из них каждое утро ванну, — шутливо положила руки на пояс.
— Спасибо от меня и от дочки, лучик солнца: выручила так выручила. Ещё приеду, не расслабляйся! У меня полно барахла, которое нужно починить да подкрутить. Я раньше и сам мог, а сейчас здоровье уже сдаёт помаленьку. Спину вот недавно так потянул, что разогнуться пару дней не мог. Ну, да встречи! Ещё раз благодарю тебя, — махнул на прощанье рукой и закрыл за собой дверь.
Рей направилась к своему спидеру, но остановилась и обернулась в сторону дома, пристально посмотрела на окна второго этажа — завешенные узорчатым тюлем, с малиновыми и белыми цветами в прямоугольных горшках со стороны фасада. Солнце, что светило в вышине, будто влило внутрь неё растопленные лучи, прогладило сердце и каждую мысль. Рей захотелось взметнуть в воздух, разбить стекло, пробраться внутрь комнаты и объять что-то, что там находилось, расцеловать и раствориться в нём.
«Всего лишь обман воображения», — твердила себе, чтобы не терять рассудок.
Вернулась к спидеру и отправилась домой.
***
«…Неужели это надвигающаяся смерть сделала его таким красивым?», — думала Рей на рассвете, лёжа в своей постели. Солнце разбудило её, подтолкнуло к окну. Она распахнула его и глубоко вдохнула в лёгкие утро.
Приняла быстро ванну, спешно позавтракала, заплела волосы в косу и надела свой любимый рабочий комбинезон тёмно-зелёного цвета, уже изрядно поношенный и кое-где с неотстиранными разводами от машинного масла. Они заменили вместе кучу деталей, смазали сотню подшипников и починили столько сломанных механизмов, что Рей не торопилась заказывать пошив нового. Взяла чемоданчик с инструментами и вышла в новый день.