Успеть до полудня
Шрифт:
– Медиум? – сопереживающе спросил патрульный. Голос у него был мягкий, немного печальный, как шелест листвы в остывающем осеннем ветре. Конец уже близок, он неизбежен, и оттого немного грустно, но вместе с этим есть повод еще более чутко относиться к себе и окружающим в эти оставшиеся считанные дни.
Неопределенно пожала плечами. Кто его разберет, как называется тот каламбур из способностей, которыми меня одарила природа.
– Позвольте осмотреть тело убитой, – прохрипела я.
"Голова гудииит, наверное, к дождю" – вспомнились слова из одной старой песни.
Катиро, куда ты лезешь?! Ведь понятно уже, что девушка не наша. Этой лет двенадцать – тринадцать. Живет на континенте с матерью. Отца нет. Сообщи безопасникам и Ламото, что это не искомая нами девочка и отправляйся домой! У тебя вид такой, что обнять и плакать.
Патрульный, видимо, считал также, хоть свои мысли вслух я не озвучивала. После моей просьбы, он посмотрел жалостливо и все же одобрительно кивнул.
Я подняла ткань и замерла. Юная. Такая теплая в общении. Любящая праздники и яркие наряды. Смешливая.
Сейчас она лежала переломанной грудой костей. Ее не били, как предположила я на основании первых ощущений. Здесь я ошиблась, неверно подобрала трактовку к образу. Девушку выкручивало изнутри. Что-то подобное происходит у оборотней во время оборота. Только это процесс быстрый, и практически мгновенная регенерация не оставляет ни памяти о боли, ни следов на теле. Здесь же девочку раз за разом погружали в агонию страданий, оставляя беспомощно кричать и умирать. И как только сердце у нее выдержало?! В сравнении с позвоночником оно оказалось более стойким.
Что за урод сотворил с невинным ребенком такое?!
"Иди к папочке, девочка"…
…!
Надо мной раскатистым басом загрохотало, и это помогло не расклеиться вновь.
Бегло завершив осмотр тела убитой, я дала показания под запись и отошла подальше от специалистов, продолжавших собирать улики и опрашивать свидетелей-рыбаков. К этому моменту уже появились журналисты – с ними пересекаться, даже взглядами, не хотелось вовсе. Эти акулы пера и пираньи слова всегда слетались на запах смерти. Как же – сенсация!..
Остановившись сбоку, около стены портовой набережной, я наблюдала, как Ламото, крупный золотоволосый тигр со всем удовольствием красуется перед камерами, растягивая широченную пасть в оскале на сорок зубов. Пошлость и бестактность. Он все говорил, говорил и говорил, поглаживая то руку, то ногу одной и другой журналистке. Те масляными глазами пожирали Суи, и это в прямом эфире, практически перед всеми жителями континента. Бррр! Гадость какая!
Я скучала, Ламото красовался, но в какой-то момент и его фонтан словесного недержания иссяк. Раздав девушкам визитки (и что этот мартовский кот в них только написал?!), тигр направился ко мне.
– Ноги в руки, Отребье, и погнали в стаю. Ты меня жутко задерживаешь.
Я?! Тебя?!
Оставила без устных комментариев речь очаровашки Суи и просто пошла рядом с ним.
Паром ждали недолго. Спустя сорок минут, устроившись на нижней палубе, мы уже плыли в направлении острова.
Грозовые тучи все же разразились дождем над Киоташи. Я наблюдала издалека кипение графитовых гигантов,
Засмотревшись на стихию, под шум винтов и бой воды о борта судна я быстро уснула. Ощущала себя опустошенной. Как преодолевать, уменьшать или вовсе не допускать истощения сил при погружениях в чужие сознания, я пока не придумала. С практикой мой организм привыкал, конечно, к нагрузкам, но к таким, с подобым накалом эмоций, невозможно было привыкнуть. Я даже результаты не бралась предсказывать: итог выходил каждый раз свой.
Паром двигался все дальше и дальше от континента. Я все основательнее погружалась в сон, но тут чужое прикосновение внесло раздрай в мое расслабленное состояние. Массивная рука легла мне на плечо, приобнимая, а ноги сдвинули в сторону, прижав одну к другой.
Что происходит?!
Разлепив глаза, я сфокусировала взгляд на лице… Ламото. В его зрачках бензиновым пятном растекался азарт, только спичку поднеси и полыхнет так, что живым не уйдешь: хищник уже вышел на охоту. Я попробовала пошевелить плечом, чтобы сбросить его руку, но тигр лишь сильнее впился в меня пальцами. Тогда, зашипев, я дернулась из под него, больше не церемонясь, не таясь, Ламото же схватил за горло и, приблизив свои губы к моим, выдохнул:
– Не суетись, котенок. Сладкий Суи все сделает для твоего удовольствия.
И он облизал мне шею, а я нервно сглотнула.
Чтоб тебя асторикские блохи зажрали! Они плотоядные, помимо того, что кровососущие. Да, им будет противно кусать и жрать такую гадость, как ты, но ради общего блага они постараются и потерпят.
– Для своего удовольствия… – выцедила я, задыхаясь от удушливой волны его похоти, вожделения и ещё каких-то тягучих, липких фантазий. – Лапы убрал! – и я постаралась совершить обманный рывок, чтобы затем уйти вниз и в сторону, но оборотень заметил мой маневр и второй рукой, обхватив плечо, впился пальцами в ключицу. Он умело давил в мягкие ткани под костью – знает плешивый гад, где болевые точки. А мне было паршиво не столько от боли, сколько от его подлости и моей невозможности выдержать равнодушно чуждые прикосновения.
– Брось эти свои замашки… Мне можно, Кати-котенок, я же бета – сила и опора стаи, – его насмешливый взгляд мне в глаза, и он продолжил, – а для защитников общины нет запретов. – Ууууу, гребаная политика двойных стандартов оборотней! – Особенно от таких, как ты, – это уже брошено им презрительно, но когти он в меня запустил с наслаждением.
– Кккааак я? – Убери свои жалкие лапы, когтистые пальцы, наглую морду, высокомерный урод!
А когда его шершавый язык обвел мое открытое ухо (какого вовремя неубиенного вурдалака я собрала волосы в хвост?!), тошнота полезла в горло, давя полынной горечью, металлом и привкусом тухлого мяса.