Успеть до полудня
Шрифт:
Задышала часто, тяжело и, смотря прямо Ламото в глаза, выплюнула:
– Меня от тебя тошнит. Шаг в сторону, а то заблюю…
На последних словах тело качнуло, и Ламото проворно отступил назад, не скрывая брезгливости на лице. Постоял, гипнотизируя меня глазами, и снова прижался ко мне.
– Кати-котенок, не ломайся, – играючи ласково протянул тигр, перемещая руку на живот и сминая одним движением мою рубашку под грудью. – Ты сама подставляешься , как течная кошка!
Я?!
Когда?!
Когда валяюсь бездыханным телом на асфальте, глотая собственную кровь вместо воздуха?!
Или когда дрыхну кулем
Или, может быть, когда я в шаге от рвоты, задыхаясь, с белым, под стать волосам, лицом, пытаюсь сдержать порыв заблевать палубу парома?
Тигр ты с пробелами не только в образовании, но и в навыках построения причино-следственных связей! Вурдалак исполосованный! Лучше б тебя в детстве за нуждающимися ухаживать привлекали, чем отпускали бегать на полную луну! Капканом тебе по причинному и безрассудному месту да лопатой по наглой морде! Обломаешься, импотент с манечкой величия!
И я отчаянно задергалась, стремясь вырваться любой ценой. А Суи лишь крепче впивался в меня, сминая, удушая, раздирая до алых пятен крови на рубашке. Сознание плыло, пальцы бессильно скребли тигра в попытке увеличить между нами дистанцию, отодрать его от себя хоть на миг, чтобы выдохнуть отравленный им воздух. Чтобы освободить себя. Чтобы не мириться вновь, как когда-то в школе…
Воспоминания тех дней стеганули яростью. Ни-за-что! Ни за что я не вернусь в тот кромешный сумрак, из которого выбиралась последние семь лет. Ни за что я не позволю себе вновь сдаться, смириться, согласиться терпеть.
Ни за что ко мне больше не прикоснется ни одно живое существо без моего согласия!
Ни за что меня больше не тронет, слизняк Суи!
И в одном рывке я вцепилась зубами ему в горло, доставая клыками яремную вену, и сжала руку на самом ответственном месте.. до хруста…
Под вой и скулеж оборотня провела еще серию болевых захватов, чтобы в итоге, склонясь, прошипеть ему на ухо:
– Я тебе не Кати, а Катиро, скользкий червяк Суи! – да, я зла, а когда я зла, со мной не нужно связываться. Меня вообще лучше не трогать. Заранее. – Хоть шаг в мою сторону, и я тебе все хвостики без анестезии поотрываю… котик, – завершила "ласково" и, подхватив свой рюкзак, ушла.
Остаток плавания я провела на верхней палубе, краем глаза постоянно держа Ламото в поле видимости. Он остался этажем ниже и теперь скалился уже в лицо другой девушки. Тигра с горячкой в штанах только кастрация исправит…
От воспоминаний о его лапах на моем теле передергивало сильнее, чем тогда, когда я впервые увидела шиаторского кэео. Шиатория вообще славится разного вида паразитами, исключительно гадского характера. Как правило, кэео попадал личинкой внутрь животного или человека и за сутки сжирал все его внутренние органы. В колледже во время практике нас возили в лабораторию морга, куда было доставлено тело с подозрением на наличие паразита. Как только патологоанатом коснулся скальпелем кожи живота погибшего, та лопнула, словно была под большим натяжением (а на самом деле так и было, как это выяснилось позже), явив длинного мерзкого вида кольчатого червя, поднявшего голову и осмотревшего всю нашу группу шевеля двумя боковыми жалами. Я в тот момент предположила даже, что тварь перед нами разумна, но преподаватель сказал, что это невозможно. Не знаю, возможно или нет, но в тот момент
За подобными рассуждениями я провела остаток пути и вынырнула из своих раздумий, лишь услышав объявление капитана парома о прибытии на остров. О Великая Степь, благодарю тебя!
Глава 8
Домой я бежала, не разбирая дороги. Ламото выискивать в толпе прибывших не стала, юркнула в отправляющийся автобус. Потом сделала вынужденную пересадку и, оказавшись в нашем поселении уже после заката солнца, скоро шевеля ногами, таки добралась до родной квартиры.
…Душ – это первое куда я кинулась.
Отмывалась долго. Терла себя до красноты кожи мочалкой и даже щеткой, но ощущение липкой грязи в тех местах, где меня трогал Ламото, не проходило.
В голове ядовитыми осами вились скабрезные шуточки и слова тигра. Одно его "Кати-котенок, не ломайся… Ты сама подставляешься , как течная кошка" вызывало тошноту, и я так накрутила себя, что из душа понеслась обниматься с унитазом: рвало меня часа два.
Я никак не могла абстрагироваться и перестать вспоминать прикосновения, слова, эмоции, что шли от тигра. И только совсем обессилев, отключилась, отрезав себя от выворачивающих образов.
Очнулась глубокой ночью от холода. Сообразив, где нахожусь, переместилась в спальню под теплое одеяло и уже там вырубилась. Проспала, правда, недолго…
Мне снилось уже виденное мной бетонированное помещение со следами кровавых отпечатков на стенах. Перемещаясь по нему, я прикоснулась к каждому. Подносила ладонь, прикладывая ее, будто примеряясь к следу: оставила ли я эту отметку на камне?.. а эту?.. а эту?..
Проникающий сквозь вентиляционные щели свет багровыми всполохами раскрашивал пространство каменной тюрьмы. Она питалась болью и кровью. Ужас пленников ее веселил. Их стоны и слезы дарили усладу. Чем больше страданий, тем вкуснее жертва.
Я бросила взгляд на то место в стене, где в прошлый раз была дверь – дверь была на месте. Тихие шаги, скрежет металла – что произойдет дальше, я уже знала. Открылся дверной проем, яркий свет и темная фигура в нем.
Со светом в комнату хлынула ярость. Тяжёлая, жестокая, требовательная. Обрушилась на меня трехсоткилограммовой плитой, сминая ткани, органы, кости. Я закричала. Чуть ослабив напор, она дала мне вдохнуть и обрушилась вновь. Причиняя ещё больше боли, разрывая сухожилия, фасции, суставы. Дробя их без права на восстановление. Давя все мысли и чувства, оставляя только агонизирующее здесь и сейчас. Ещё одно послабление – мнимое помилование. Момент, когда жертва позволяет себе надеяться, ослабив защиты, подставившись для финального удара. И хищник его наносит – плита, нажравшись моих криков, обрушилась всей массой, сминая сам факт моего сопротивления, как и существования.
Открыв глаза, я вырвалась из сна…
Долго приходила в себя, кутаясь в одеяло.
Когда смогла стоять на ногах, доставила свое дрожащее тело в душ. Пыталась согреться под горячими струями, но разрастающаяся в груди стужа побеждала. Мерзла все сильнее. Дошла до кухни, поставила кипятиться воду. И тут на столешнице увидела картонный прямоугольник – визитка с номером для связи.
Достала телефон и ледяными пальцами вбила несколько цифр.
Гудок…
Я смотрю на часы – шесть утра.