Утерянная брошь
Шрифт:
– Право, не знаю, Стась… Может, где оставил, когда сюда ехали… – неуверенно предположила Катаржина.
– Поезд, наверняка, ожидают варшавские филеры, но ты не пугайся и спокойно езжай домой, – полушепотом продолжал поляк, пропустив мимо ушей слабое оправдание супруги. – А коли чувствуешь за собой вину в смерти Константина, – предчувствуя громкие возражения, приложил он палец к губам, – сойди в Ландварово, там будет остановка. В Ландварово проживает Юзек Беднарек. Он поможет тебе переправиться в Пруссию. От Ландварово идет ветка к прусской границе. Может, он тебя до пограничного Вержболово сопроводит, а дальше его люди проведут на ту сторону…
– А как быть с деньгами, Стась? Контрабандисты немало запросят за переход границы, – всполошилась женщина.
– Почти все, что у нас есть,
– Но как сам обойдешься без денег?
– Возьму у Зоси, да и Андрей не откажет, когда мои кончатся.
– Но футляр ведь в багажном вагоне! – возбужденно прошептала Катаржина.
– Футляр пуст, я его взял, дабы запутать филеров, коли они правильно думают, что он содержит. Кстати, мне показалось, что один из них крутился на вокзале, когда я покупал билеты, а после на перроне мелькнула его хлыщеватая рожа. Не исключено, что оный субъект едет с нами.
– И впрямь?! Да неужели?! – громко воскликнула Ржевуцкая, заполошенно, озираясь.
– Не привлекай к нам внимание, Китти, – он обвел пристальным взглядом салон. – Полагаю, тебе все же надо сойти в Ландварово, а про багаж забудь вовсе. Напиши отцу в Лодзь, письмо отдай Беднареку, его друзья доставят твое послание и отдадут ему в руки. Про остатнее договорим в Гатчине, – заметив, что их энергичное перешептывание начало обращать любопытствующее внимание соседей, пан Станислав предпочел замолчать.
Проводив до вокзального здания гатчинской станции Катаржину, он нежно поцеловал жену и присел на скамейку с купленной на платформе газетой. Не прошло и минуты, как хлыщеватого вида господин в надвинутом на лоб котелке замаячил вдали перрона.
«Надо тебя, мил человек, уводить отсюда», – пан Станислав свернул газету трубочкой и неторопливо двинулся вдоль перрона. Держа дистанцию, в том же темпе фланировал ему вслед филер. Оказавшись у края платформы, поляк неожиданно спрыгнул и, убыстряя шаг, стал удаляться в сторону темнеющего леса, окружавшего полукругом привокзальную площадь со сгрудившимися по ее середине телегами крестьян. «Припасы к поезду подвезли», – мелькнуло в голове пана Станислава, когда его взгляд скользнул по паре пролеток, приткнувшихся возле бревенчатого строения станции. «А вот и мой транспорт до Петербурга», – заметил себе он.
Проделанный маневр застал врасплох агента. Остановившись в секундном замешательстве, он скоро овладел собой и решительно устремился за Ржевуцким. Через несколько минут петляния по сосняку на пути пана Станислава оказался ручей, текший по дну неглубокого и довольно широкого оврага. «Йезус Мария!» – воскликнул он и спустился на его поросшее мхом и кустами черники дно. Вытащив револьвер, он взвел курок и, заняв позицию на его пологом откосе, принялся ждать преследователя.
Потеряв из виду объект, филер отчаянно заметался и, достав табельный лефоше, с куда большей осторожностью стал углубляться в лес. Перебегая от одного дерева к другому, он неотвратимо приближался к оврагу, и когда расстояние сократилось до убойного, грянул выстрел из кольта. Взмахнув руками, агент выронил пистолет и, качнувшись на слабеющих ногах, рухнул в огромный, разоренный еще по весне оголодавшим медведем, муравейник. Выбравшись из засады, пан Станислав склонился над недвижимым телом и обыскал его. Прикрепленный к обратной стороне лацкана сюртука латунный жетон с гербом посередине и выбитой по краю надписью «Упр. С-Петербургского обер-полицмейстера. Сыскное отделение» стал добычей Ржевуцкого. Выбросив нелюбимый им лефоше в ручей и, сотворив молитву, он вернулся на вокзальную площадь. Сговорившись с возчиком – местным гатчинским мужичком, пан Станислав покатил в Петербург.
Глава 23. Последние приготовления
Хотя Казимир и уверил Катаржину, что собрать разрывной снаряд дело плевое, на практике все оказалось несколько сложнее. Пропитанного нитроглицерином кизельгура, а вкупе с ним и пары изобретенных инженером субстанций, кои позаимствовал на даче у Кройца Лиховцев, было недостаточно для изготовления задуманной бомбы, поскольку горящий бикфордов шнур демаскировал метальщика и был нужен запал. Используя
В девятом часу Лиховцев закончил со сборкой первой бомбы, и непреодолимое желание испытать свое детище овладело им. Возбуждение опасной работой, достигшее крайней точки, гнало студента из дому, и Казимир решился на опыт. Со снарядом в холщовом мешке он отпер дверь комнаты, но, вспомнив предостережение Катаржины, вернулся к окну. В свете фонаря он увидал карету, одиноко стоявшую возле дома напротив.
«Хм, может, Катишь и права», – бесшумно проскользнув в кухню, он выбрался на черную лестницу. Ступая практически на ощупь и держа холстину с ценным грузом прямо перед собой, он шаг за шагом осторожно спускался, пока не уперся в закрытую дверь. Отомкнув замок, он высунулся во двор. Лунный свет неуверенно пробивался из-за лоскутьев туч, выхватывая из темноты смутные очертания двора и куцую молодую березку, поднимавшуюся по глухой стене соседней конюшни. «Вроде, шпиков нет», – Казимир подошел к дереву и, взобравшись на березу, перелез на односкатную крышу конюшни. Опасаясь, что снаряд сдетонирует, Лиховцев не стал прыгать, а неуклюже сполз по водосточной трубе и, метнувшись в темноту арки, оказался на улице.
Когда пан Станислав появился возле аптеки Пеля, пробило половину третьего пополудни и его лекарства были давно готовы. Забрав препараты и поболтав с аптекарем, кой запросил за свои труды неожиданно скромную сумму, он купил себе венских сосисок в колбасном ряду Андреевского рынка, а в рыболовной лавке пару удилищ и снасти. Слежки за ним точно не было, как и за домом Лиховцевых, что, впрочем, не удивило поляка. «Один кормит червей в привокзальном лесочке Гатчины, ну а прочие пока что не ведают о моем возвращении», – с улыбкой подумал он, проходя во двор через арку. То, что «прочие» заняты наблюдением за его племянником, засев в осиновом кустарнике против дачи инженера Кройца, Ржевуцкий мог только догадываться.
«Черным ходом оно надежнее будет», – стал взбираться по ароматной лестнице поляк. На его счастье, он достиг третьего этажа незамеченным и, открыв ключом дверь, оказался дома. Завернутая в темную ткань и спрятанная за одеждой винтовка ожидала своего часа в гардеробном шкафу. «Йезус Мария, есть во что переодеться», – оглядел свой замазанный смолою с прилипшими иголками и мхом костюм пан Станислав. Нагрев воду, он обтерся влажным полотенцем и сбрил бороду и усы.
«Надеюсь, у Зоси не поймут, что наверху кто-то есть», – облачился в свежее белье, новые башмаки и фрачную пару Ржевуцкий, приладив к оборотной стороне лацкана новомодного зеленого фрака филерский жетон. «А вот сменить прическу да и цвет волос, пожалуй, не помешает». Достав с верхней полки в шкафу огненно-рыжий парик, купленный, как и женский седой, в театральной лавке Пассажа, он нахлобучил его на голову и оглядел себя в зеркале. «Вид немного экстравагантный, зато узнать меня невозможно. Человек в зеркале решительно не Ржевуцкий», – напялив на избыточно пышный парик ставший в одночасье тесным цилиндр, он остался доволен произведенным эффектом. Спустя некоторое время, убедившись, что наблюдение за домом по-прежнему отсутствует, пан Станислав покинул квартиру парадной лестницей и, наняв извозчика, поспешил на Марсово поле.
– Никак, барин, на рыбалку собрались? – удивился возчик, косясь то на пассажира любопытной наружности, то на обернутые ситцем удочки и потертый саквояж, резко контрастирующие с подчеркнуто городским костюмом владельца.
– Говорят, крупный карась в прудах возле Екатерингофки завелся. Хочу завтра испробовать.
– И рекой не гнушайтесь, барин. У щуки да окуня нонче жор, рыба оная щас славно берет, хоть на червя, хоть на кишки, а про живца уж молчу, – будучи рыбаком, тотчас забыл про свою подозрительность возница.