Утонувший в кладезе
Шрифт:
Старец по-прежнему смотрел на нее с улыбкой.
— Вы должны будете мне поцелуй! За добрые вести…
— Да хоть три поцелуя, — сказала Забава.
О Додола-заступница!.. Вот ведь мышиный жеребчик! Правду говорят: «Седина в бороду, бес в ребро»!
— Ловлю на слове! Первый — прямо теперь!
Забава привстала, коснулась устами его ланиты. Да, нельзя сказать, чтобы это было приятное прикосновение! Словно голенище на кирзовом сапоге чмокнула… И зачем токмо люди доживают до таких
— Я, наверное, кажусь вам странным, сударыня…
Забава не удержалась, фыркнула.
Странным?.. Да такой же, как все. Врут люди про колдунов. «Они, Забавушка, живут совсем другими заботами… Для них наши дюжинные человеческие чувства — пыль под ногами…» Оно и видно, что за пыль!
— Почему же, сударь волшебник? Всем, наверное, хочется тепла в жизни. И колдунам — тоже!
Колдун покачал головой:
— Нет, не всем. Большинство из нас — это машины для производства заклинаний. А я не такой. И ваш хозяин не такой. Правда?
В его голосе было столько доброты и понимания, что Забава кивнула:
— Правда…
— А давно он не такой?
— С прошлого лета. Когда исчезла Вера…
С нею творилось что-то странное. Язык словно сам произносил слова. Но ведь какой душка, этот дед!
— Вы его тоже целовали?
— Целовала.
— И еще вы что-нибудь с ним делали.
— И еще мы что-нибудь делали.
Она уже понимала, что негоже говорить такие слова. Но проклятый язык не понимал и понимать не хотел.
К счастью, тут карета остановилась.
Оказывается, они приехали к тому самому зданию, где Забава побывала днем.
— Это же не «Малов приют»! — удивилась она.
— Вашего Смороду должны были привезти сюда.
Стражники распахнули над ними зонтики — дождь уже висел сплошной серой завесой. Вот и осень припожаловала… Поднялись по знакомой лестнице, прошли знакомыми коридорами. Правда, дверь, перед которой они в конце концов оказались, была совсем другой.
— Входите, сударыня!
Забава вошла.
Комната тоже была совсем непохожа на ту, дневную — без окон, невелика. Из мебели — лишь кушетка да стул в углу.
А вот Светушки здесь не было.
Покудова удивленная Забава озиралась по сторонам, в дверь вошел старец, да не один. Его сопровождал пожилой мужчина с вострыми глазами. В руках пожилого был пистолет.
— Вот эта девица, — сказал волшебник. — Отныне она на вашем попечении, принципал. Вы отвечаете за нее головой… Впрочем, сюда вряд ли кто войдет. Но буде кто войдет, вы должны немедленно застрелить его. Немедленно, поняли?!
— Слушаюсь, Кудесник!
Кудесник?.. Забава вытаращила глаза. Так этот мышиный жеребчик, оказывается, Кудесник! И это он причинял Светушке неприятности все последнее время. Светушка хоть и не говорил
Забава опечаленно села на кушетку.
— Не тревожьтесь, сударыня, — сказал Кудесник. — Некоторое время вам придется пробыть здесь. Спать есть где. А ужин принесут.
Волшебник ушел. Востроглазый сел на стул и молча стал смотреть на Забаву.
А та наконец поняла, что ее обвели вокруг перста. О Додола-заступница!.. Наклали в шапку мне… Как безмозглой, тупой, не нюхавшей жизни дуре…
В коридоре послышался негромкий шум. Скрежетнул в замке ключ, и тяжелая дверь неторопко отворилась.
Хлынувший в темницу свет был все так же неярок, но с непривычки опять причудился ослепительным. А стоящему на пороге темница, естественно, казалась темной бездонной ямой.
— Чародей, вы здесь?
Знакомый скрипучий голос…
— Я здесь, опекун!
— Выходите! И побыстрее!
Свет скинул одеяло, взял с табуретки камзол, нащупал пяткой ногавицы.
Зачем тут Вышата Медонос? Выполняет новый приказ Кудесника?.. А что теперь мог придумать для чародея Смороды Остромир? Разве лишь способ умереть… Ничего иного и быть не должно!
— Побыстрее, чародей!
Свет оставил в покое камзол и ногавицы, снова лег.
— Я никуда не пойду, опекун…
Вышата ввалился в темницу:
— Вы не хотите на волю?!
Тревоги не ощущалось, но Свет тем не менее сказал:
— Я не хочу к Марене!
Вышата подождал, пока глаза привыкли к полумраку.
— Может, это вас успокоит… — Подошел, протянул десницу.
В ладонь Света ткнулось ребристое, металлическое, знакомое. Пистолет…
— Выходите же, чародей! И побыстрее!
Света снесло с койки. Словно пушинку со стола на сквозняке — опекун обладал немалой физической силой.
А почему бы и нет?!
Свет сунул пистолет в карман штанов, быстро оделся и обулся. Снял с вешалки шляпу и шагнул в коридор.
Возле двери стоял громила-стражник со связкой ключей на поясе. Выглядел он столб столбом — широко расставленные ноги, невидящий взгляд, каменное лицо, грудь вздымается едва заметно. Вместо ауры — серое облако.
Так, подумал Свет. Дождался я, наконец, гостя…
Обернулся к лже-опекуну:
— Почему вы раньше…
И замолк: у «лже-опекуна» вместо ауры серело такое же размытое облако, что и у стражника. А вот там, за решеткой, перегораживающей коридор, еще один стражник без ауры.