Утраченные иллюзии

Бальзак Оноре де

– Господа,- сказал Фино,- цель нашего собрания - передача нашему дорогому Лусто моих полномочий главного редактора, ибо я принужден оставить газету. Мои мнения подвергнутся, разумеется, необходимой перемене, без чего я не мог бы стать редактором журнала, предназначение которого вам известно, однако мои убеждения останутся все те же, и мы будем друзьями. Я весь ваш, относитесь и вы ко мне по-прежнему. Обстоятельства переменчивы, принципы неизменны. Принципы - это ось, вокруг которой движутся стрелки политического барометра.

Сотрудники

расхохотались.

– У кого позаимствовал ты эти перлы?-спросил Лусто.

– У Блонде,- отвечал Фино.

– Ветер, дождь, бурю, хорошую погоду,- сказал Мерлен,- мы все переживем вместе.

– Короче,- продолжал Фино,- не будем вдаваться в метафоры: приносите свои статьи, и вы увидите во мне прежнего Фино. Господин де Рюбампре ваш новый коллега,- сказал он, представляя Люсьена.- Я заключил с ним договор, Лусто.

Каждый поздравил Фино с повышением и блестящим будущим.

– Теперь ты оседлал и нас, и прочих,- сказал ему один из сотрудников, неизвестных Люсьену.- Ты стал Янусом...

– Если бы только Янусом,- сказал Верну.

– Ты разрешишь нам обстреливать наши мишени?

– Все, что вы пожелаете!
– сказал Фино.

– Ну, понятно, газета не может отступать,- сказал Лусто.- Господин Шатле взбешен, мы ему не дадим покоя целую неделю.

– Что случилось?
– сказал Люсьен.

– Он приходил требовать объяснений,- сказал Верну.- Бывший щеголь времен Империи наткнулся на Жирудо, и тот самым хладнокровным образом сказал ему, что автор статьи - Филипп Бридо, а Филипп просил барона назначить час и род оружия. На этом дело и кончилось, В завтрашнем номере мы хотим извиниться перед бароном: что ни фраза, то удар кинжала!

– Ужальте его покрепче, тогда он прибежит ко мне,- сказал Фино.- Я притворюсь, что, укрощая вас, оказываю ему услугу; он близок к министерству, и мы можем кое-что урвать - место сверхштатного учителя или патент на табачную лавку. Наше счастье, что статья задела его за живое. Кто из вас желает написать для моего нового журнала основательную статью о Натане?

– Поручите Люсьену,- сказал Лусто.- Гектор и Верну дадут статьи в своих газетах...

– До свиданья, господа! Мы встретимся сегодня у Бар" вена,- сказал Фино смеясь.

Люсьен выслушал поздравления по поводу того, что он вступает в грозный корпус журналистов, и Лусто рекомендовал его как человека, на которого можно положиться,

– Люсьен приглашает нас всех, господа, на ужин к своей возлюбленной, прекрасной Корали.

– Корали переходит в Жиманаз,- сказал Люсьен Этьену.

– В таком случае решено, мы поддержим Корали. Не правда ли? Надо дать во всех ваших газетах несколько строк об ее ангажементе и указать на ее талант. Похвалите дирекцию Жимназ за вкус и догадливость. Нельзя ли наделить ее и умом?

– Умом мы ее наделили,- отвечал Мерлен.- Фредерик вместе со Скрибом написал пьесу

для Жимназ.

– О! Тогда директор Жимназ самый предусмотрительный и самый проницательный из дельцов,- сказал Верну.

– Послушайте! Повремените писать статьи о книге Натана, пока мы не сговоримся,- и я скажу вам почему,- сказал Лусто.- Сперва поможем нашему новому собрату; Люсьену надо пристроить две книги: сборник сонетов и роман. Клянусь честью газетной заметки, не пройдет и трех месяцев, мы сделаем из него великого поэта! "Маргаритки" нам пригодятся, чтобы унизить все эти Оды, Баллады, Размышления,- короче, всю романтическую поэзию.

– Вот будет потеха, если сонеты никуда не годятся,- сказал Верну.Какого вы мнения о своих сонетах, Люсьен?

– Да, какого вы о них мнения?-сказал один из незнакомых сотрудников.

– Господа, сонеты превосходные,-сказал Лусто.-Даю слово!

– Отлично. Я удовлетворен,- сказал Верну.- Я ими собью с ног этих поэтов алтаря, они надоели мне.

– Если Дориа нынче вечером не возьмет "Маргаритки", мы двинем статью за статьей против Натана.

– А что скажет Натан?
– вскричал Люсьен. Все пять журналистов расхохотались.

– Он будет восхищен,- сказал Верну.- Вы увидите, как мы все уладим.

– Итак, сударь, вы наш?-сказал один из сотрудников, которого Люсьен не знал.

– Да! Да! Фредерик, довольно шутить. Вот видишь, Люсьен,- сказал Этьен новопосвященному,- как мы действуем ради тебя; и ты не увильнешь при случае. Мы все любим Натана, а собираемся напасть на него. Теперь приступим к разделу "империи Александра". Фредерик, желаешь Французский театр и Одеон?

– Ежели господа журналисты не возражают,- сказал Фредерик.

В знак согласия все наклонили голову, но Люсьен приметил, как в их глазах блеснула зависть.

– Я оставлю за собой Оперу, Итальянцев и Комическую оперу,- сказал Верну.

– Отлично! Гектор возьмет театры водевилей,-сказал Лусто.

– А что же мне? У меня нет ни одного театра!
– вскричал сотрудник, незнакомый Люсьену.

– Ладно, тебе Гектор уступит Варьетэ, а Люсьен

Пор-Сен-Мартен,- сказал Лусто.- Отдай ему Порт-Сен-Мартен, он без ума от Фанин Бопре,- сказал он Люсьену,- ты взамен получишь цирк Олимпиа. Я беру себе Бобино, Фюнамбюли и мадам Саки... Что у нас есть для завтрашнего номера?

– Ничего.

– Ничего?

– Ничего.

– Господа, блесните ради моего первого номера! Барона Шатле и его выдры не хватит на всю неделю. Автор "Отшельника" уже изрядно всем наскучил.

– Состен-Демосфен уже не забавен,- сказал Верну.- Все набросились на эту тему.

– Да, нам нужны новые покойники,- сказал Фредерик.

– Господа, а что если мы примемся за добродетельных мужей правой? Объявим, допустим, что у господина Бональда запах от ног?
– вскричал Лусто.