Утреннее шоссе
Шрифт:
В разговоре они то испытывали взаимное духовное притяжение, то разочаровывались друг в друге. Лера волновалась. Она не была уверена в том, что поступает правильно, открывая Наталье все, что знала о Клямине. Приближаясь к главному, она все больше тревожилась. Наталья чувствовала, что Лера еще не все открыла ей, и тоже нервничала.
В конце концов Лера рассказала все, что ей стало известно прошлой ночью. Рассказала робко и торопливо, словно это был ничего не значащий эпизод в бурной жизни Клямина. «Как? Должны арестовать? – немея, переспрашивала Наталья. – За чужие дела? Но это же подло, гадко…»
И теперь, когда основное было
«Что же делать?» – спрашивала Наталья. «Ничего, – потухшим голосом отвечала Лера. – Тебе надо бы взять его вещи». – «То есть как?» – «А так. Опишут. Все пропадет». – «Вы все рассказали мне из-за этих шмоток?» – «А ты думала… У Антона Клямина своя судьба. И не нам ее испытывать…»
Расставшись с Лерой, Наталья позвонила Клямину из ближайшей телефонной будки. Ей не ответили. Она звонила весь день, бегала от автомата к автомату. Но безрезультатно. Не выдержав, Наталья поехала к Клямину домой. До боли в пальцах терзала она кнопку звонка, стучала в дверь. На площадку вышел какой-то старик в заношенном цигейковом жилете. «Что шумишь-то?» – спросил он угрюмым голосом. «Мне Антона Григорьевича», – проговорила Наталья, с надеждой вглядываясь в пепельное лицо старика. «Раз не отвечает, значит, нет дома. На работу, наверное, отбыл. Чего дверь ломать?» Старик подождал, пока Наталья спустится с лестницы.
Она поехала в таксопарк. После канительных расспросов и уточнений выяснила, что таксомотор Клямина стоит в гараже.
Наталья вышла из таксопарка, села на щербатую уличную скамью. «Арестовали», – подумала она и заплакала.
Посидела немного, привела в порядок лицо и поехала в порт…
Узкие двери фанерным стуком сопровождали появление очередного сотрудника, спешащего покинуть учреждение. На каждом мужчине Наталья останавливала испытующий взгляд, прикидывая, не он ли управляющий. Например, вот этот дядька в дымчатых прямоугольных очках «сенатор» – чем не управляющий! Но дядька прошел мимо черного автомобиля. Наталье все казалось, что толстяк спохватится и вернется к машине. Но тот скрылся в переулке, не подозревая о должности, которой его удостоила Наталья. Потом пост управляющего она примерила к другому, сухопарому, в новой серой шляпе и с тростью. Вылитый управляющий! Но тут же она подумала, что вряд ли образ упыря Одинцова вяжется с интеллигентной внешностью долговязого. Хотя, собственно, чего она ждет?
И тут она увидела тех двоих молодых людей, которые набивались на знакомство с ней в проходной учреждения. Наталья резко отвернулась и привалилась плечом к стене. Так она и стояла, боясь упустить Одинцова. Очередной резкий стук двери поверг ее в смятение. И все же Наталья обернулась и увидела улыбающиеся рожи тех двоих, а между ними, в перспективе, какого-то невзрачного мужчину, склонившегося к двери черного лимузина. По другую сторону от машины томился в ожидании еще один, полный, в клетчатой клоунской кепке.
– Управляющий? – торопливо спросила Наталья у молодых людей.
– Ага! – кивнули оба, неловко переминаясь перед ней с ноги на ногу.
Она оставила этих увальней и побежала к автомобилю, который уже мигал поворотным сигналом, словно раздувал щеку. Увальни сбили настрой Натальи. Черт бы их побрал, этих идиотов!
Автомобиль уже напрягся вороньим корпусом, чтобы в следующее мгновение взять с места и исчезнуть в мешке между двумя громадными складами, где особенно бесновался ветер.
– Стойте! – крикнула Наталья и ударила ладонью по холодному стеклу со стороны водителя.
Машина притормозила. Дверь приоткрылась, и в проеме ее появилось лицо пожилого мужчины. Тонкие губы, умные глаза под смешливыми бровями.
– Вы ко мне?
Наталья смутилась. В воображении личность Серафима Одинцова рисовалась ей иначе. Она молчала, не в силах справиться с дыханием.
– Ваша знакомая? – Пожилой толкнул локтем своего соседа в клоунской кепке.
Тот пожал плечами.
– Меня зовут Серафим Куприянович Одинцов. Возможно, вас интересует кто-то другой? – мягко проговорил управляющий, намереваясь захлопнуть дверь.
– Нет-нет… Мне нужны именно вы.
Одинцов ответил улыбкой. Он бросил взгляд на своих стоявших поодаль сотрудников. Те таращились в сторону лимузина.
– Ну, коль так, прошу вас. – Одинцов отвел руку за спину и распахнул заднюю дверь.
Наталья склонилась, вошла в салон и плюхнулась в мягкое кресло. Дверь захлопнулась, и машина взяла с места. Одинцов сдвинул зеркало. Теперь в его прямоугольнике он мог наблюдать за своей неожиданной пассажиркой. Голубые глаза, короткий нос с резкими дугами раковин, высокий нежный лоб и тонкая шея…
– Чем могу служить? – проговорил в зеркало Одинцов.
Наталья отвернулась к широкому окну лимузина. Она растеряла все заготовленные ею фразы. Одинцов кого-то напоминал Наталье, а кого – она не могла сообразить.
Улица торопливо выравнивала парадную шеренгу зданий.
Казалось, там, вдали, дома, словно опаздывающие солдаты, поспешно разыскивали свое место в строю, однако, приблизившись, автомобиль находил их в полном порядке, в служебном рвении усердно таращащих окна-глаза на черный генеральский лимузин…
– Так мы с вами уедем очень далеко, – пошутил Одинцов. – Как вас зовут?
– Наталья.
– Очень приятно, – игриво проговорил Одинцов. – Моего приятеля зовут Виталий Евгеньевич.
– Я знаю, – обронила Наталья.
– Вот как? – удивился Одинцов. – Виталий Евгеньевич!
– Впервые вижу, – хмуро отозвался Гусаров и, обернувшись, оглядел Наталью медленным взглядом.
– Я даже знаю ваше прозвище. Параграф! – воскликнула Наталья, выдерживая его взгляд из-под белесых ресниц. – Я узнала вас по клетчатой кепке.