Утренний бриз
Шрифт:
— Каморный и Клещин находятся сейчас в Марково, — ответил Чекмарев. — Нам необходима ваша помощь.
— До начала навигации мы не сможем оказать вам необходимую помощь, — осторожно ответил Маловечкин, и Чекмарев понял, что Петропавловск опасается, как бы их переговоры не были перехвачены Ново-Мариинском или американцами. По этой же причине Василий Михайлович не сообщил, что на угольных копях в Ново-Мариинске имеются люди, готовые выступить против контрреволюционного Совета.
— По возможности информируйте нас о важнейших событиях в вашем
Чекмарев облегченно перевел дыхание. С первым же пароходом, как только бухта вскроется, в Ново-Мариинск прибудет революционный отряд, и живоглоты понесут заслуженную кару. Алый флаг вновь будет реять над постом. К тому же возможен скорый приезд уполномоченного губревкома.
Вспомнив о просьбе Антона, Чекмарев попросил Маловечкина, если будет возможность, передать обо всем, что случилось в Ново-Мариинске, товарищу Роману во Владивосток.
Петропавловск немедленно откликнулся:
— У аппарата товарищ Роман. Где находится Мохов и его жена?
— В Марково, — Чекмарев растерялся от неожиданности. Или, быть может, он ослышался?
— Товарищ Роман просит передать привет Мохову и сообщить, что они скоро встретятся.
«Значит, товарища Романа можно ожидать в Марково До начала навигации!» — обрадованно думал Чекмарев. На собаках прибежит, конечно. Чекмарев не стал расспрашивать о событиях пятого апреля. Раз Петропавловск молчит об этом, Значит, так надо. Приедет товарищ Роман и обо всем расскажет, все станет ясным. Наверное, во Владивостоке стало известно о перевороте в Ново-Мариинске, и поэтому оттуда послали товарища Романа, который успел выехать в Петропавловск до выступления японцев.
Чекмарев вспомнил о Наташе. Врача в Наяхане не оказалось, так же как в Пенжино и Гижиге. «Что же делать?» Он впервые чувствовал себя совершенно бессильным. Положение ему показалось отчаянным, безвыходным, когда мелькнула маленькая надежда: «А Черепахин?» Эта мысль тут же быстро окрепла и уже казалась осуществимой. «Черепахин где-то в тундре. Недалеко от Марково. Его надо поймать». Вечером в этот же день Василий Михайлович выступил перед жителями Наяхана. После разговора с Петропавловском Чекмарев стал словно сильнее, бодрее. Нет, марковцы не одни и не забыты. С ними Петропавловск, в них верят. Их действия одобрены, им скоро окажут помощь.
Утром Чекмарев выехал в обратный путь.
Еще никогда не видели Рули в таком гневе. Он не скрывал его и не пытался сдерживать. Забытая им трубка давно погасла, и он только по привычке сжимал ее в кулаке. С яростно горевшими глазами быстро ходил он по комнате. Шаги его были бесшумны. Торбаса скрадывали звук. Рули походил на зверя, мечущегося в бессильной ярости. Все присутствующие в доме Тренева, кто с опасением, кто с тревогой, следили за ним. В комнате стояла тишина. У двери съежился только что вернувшийся из Марково Еремеев. Он, наслаждаясь теплом, шмыгал носом, утирал слезящиеся
Рули подходит к столу, с ненавистью смотрит на бумажный листок, покрытый неровными, налезающими друг на друга строчками. Только что Бирич громко и ясно прочитал бумагу, и все хорошо поняли ее содержание. Рули пальцем подтянул поближе к себе листок, уставился на него:
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ОБЩЕГО СОБРАНИЯ ГРАЖДАН СЕЛА МАРКОВО, ОСУЖДАЮЩЕЕ РАССТРЕЛ ПЕРВЫХ СОВЕТЧИКОВ
Рули щелчком отшвырнул от себя бумажный лист и гневно воскликнул:
— Это же нам пощечина! Ваш Совет марковские коммунисты не признают! Это вызов!
— Как там написано о моих товарах? «Отобраны и распределены по самым дешевым ценам!» — Лицо Свенсона побагровело. — Грабеж! И вы ничего не можете сделать, чтобы защитить коммерсантов?!
Бирич понимал, что все ждут от него решительного слова, А ему очень не хотелось его произносить, потому что об этом станет известно всему уезду и вся тяжесть, вся ответственность за то, что произойдет позднее, ляжет на него. Однако другого выхода не было, и Бирич повторил то, о чем они уже говорили перед отправкой Еремеева в Марково.
— Немедленно отправить отряд в Марково и уничтожить там коммунистов!
— А не получится так, что коммунисты уничтожат, наших людей? — высказал сомнение Чумаков.
— У них там нет никаких сил. — Бирич указал на Еремеева: — Он сам видел. А ну-ка повтори.
Последние слова относились к Еремееву, который, вскочив, зачастил:
— Никого там нет. Мужики в тундре, на охоте. Чекмарев, Дьячков, Куркутский — только и всего. И никого они из поста не ждут.
— Слышите? — Бирич был доволен ответом Еремеева. В его словах он не сомневался. — Вот поэтому мы и не должны мешкать. Надо действовать быстро, решительно.
Рули согласно кивнул. Теперь уже есть все основания начать операцию.
Струков встал с лавки, на которой он сидел рядом с Пчелинцевым и Чумаковым, одернул на себе френч.
— Я готов выехать в Марково завтра со своими людьми.
— Благодарю вас, — произнес Бирич. Но Рули решил по-своему.
— Ядра ли вам есть необходимость выезжать со своими милиционерами, — сказал он Струкову. — Это произведет впечатление карательной экспедиции. И может вызвать у населения не тот эффект, на который мы рассчитываем.
— Тогда как же? — вскинул голову Бирич. Его недоумение разделяли все. Присутствующие вопросительно смотрели на американца. Что он задумал? Рули с нескрываемым пренебрежением окинул всех взглядом, точно хотел сказать: «Ну до чего же вы глупы!» Он произнес:
— Коммунисты должны быть уничтожены самим населением. Ваше дело подобрать тут людей, которым можно довериться, и завтра же послать их в Марково.
Не интересуясь тем, какое впечатление произвели его слова, Рули занялся трубкой, раскурил ее, глубоко затянулся и снова почувствовал себя уверенным и сильным.