Увечный бог

Эриксон Стивен

Голос был мужским, но это же меняется по прихоти. Однако он нахмурился, вспоминая последний разговор.
– Кальсе, Эмпелас, для вас тоже будет время. Я говорю сейчас с Элот?

– Я Элот. Что в моем голосе так тебя тревожит, Узурпатор? Чую подозрение.

– Я должен удостовериться, - отозвался Котиллион.
– Готово. Ты поистине Мокра.

Новый драконий голос зарокотал смехом в черепе Котиллиона.
– Осторожнее, Ассасин, она мастерица обманов.

Котиллион поднял брови: - Обман? Не надейся, умоляю. Я слишком невинен, чтобы понимать толк в обманах. Элот, я вижу тебя в цепях, но в королевствах смертных слышат твой голос. Кажется, ты уже не такая беспомощная пленница.

– Сон вырывается из самых тугих цепей, Узурпатор. Мои сны вздымают крылья - и я свободна. Не будешь ли говорить, что это тоже иллюзия? Я подавлюсь недоверием.

Котиллион поморщился: - Кальсе, о чем грезишь ты?

– Лед.

"Почему я не удивлен?" – Эмпелас?

– Обжигающий дождь, Повелитель Убийц. Далеко в тени. О, что за мрачная тень. Неужели мы должны шептать пророчества? Все мои истины скованы здесь, только ложь летает свободно. Но один сон до сих пор пылает в разуме. Хочешь услышать признание?

– Моя веревка не так истрепана, как ты думаешь, Эмпелас. Лучше расскажи о своем сне Кальсе. Дарю совет.
– Он помедлил, коротко глянул на Ходящего-По-Краю, снова обернулся к драконам.
– Ну же, давайте заключим настоящую сделку.

– Ни к чему, - пробурчал Эмпелас.
– Тебе нечего нам дать.

– Неправда.

Ходящий-По-Краю резко сказал сзади: - Котиллион...

– Свобода.

Молчание.

Котиллион улыбнулся.
– Хорошо для начала. Элот, ты будешь видеть сны для меня?

– Кальсе и Эмпелас разделили твой дар. Они каменными ликами глядят друг на друга. Была боль. Был огонь. Глаз открылся, он взирает в Бездну. Владыка Ножей, мои скованные сородичи ... огорчены. Владыка, я буду видеть сны для тебя. Говори.

– А ты слушай внимательно. Вот как всё должно быть.

***

Глубины расселин не освещены, проглочены вечной ночью. Так далеко от глади океана. Провалы зияют тьмой смерти, мусор мира падает вниз беспрерывным дождем, течения хлещут бичами, закручивая ил вертикальными завитками, рождая вихри. В окружении рваных утесов и каменных провалов тянется и тянется равнина, а в центре мерцает, разгораясь, тусклый красный огонек, одинокий, совсем потерявшийся в обширности пучины.

Переложив почти невесомую ношу на другое плечо, Маэл помедлил, вглядываясь в невозможный огонек. И отправился прямо к нему.

Мертвый дождь падал в глубины, дикие потоки выбрасывали

его назад, к свету, туда, где живые создания питаются щедрым супом, чтобы вскоре умереть и опуститься вниз. Что за изящный обмен, живое и мертвое, свет и мрак, мир внизу и мир вверху. Как будто кто-то всё это запланировал.

Он уже видел сгорбленную фигуру около очага, руки, вытянутые к сомнительному теплу. Крошечные морские существа собрались к красноватому пламени, словно мошки. Огонь появлялся из трещины в дне каньона, поднимались вверх пузыри газа.

Маэл встал перед сидящим, сбросил с плеча труп в саване. Тот упал, и крошечные падальщики устремились к нему, только чтобы отпрянуть. Облачка ила медленно опускались на глину.

Голос К'рула, Старшего Бога Садков, донесся из-под капюшона: - Если всё сущее - диалог, почему столь многое остается не высказанным?

Маэл поскреб обросший подбородок: - Я с собой и ты с собой, и он с собой, но никак мы не убедим мир во врожденной его нелепости.

К'рул пожал плечами: - Он с собой. Да. Странно, что из всех богов он единственный открыл эту безумную, приводящую к безумию тайну. Грядущая заря... мы оставим ее ему?

– Ну, - хмыкнул Маэл, - сначала нам нужно пережить ночь. Я принес того, кого ты искал.

– Вижу. Спасибо, старый друг. Расскажи, как там старая Ведьма?

Маэл поморщился: - Как прежде. Пытается снова, но ею избранный... скажем так: Онос Т'оолан наделен глубиной, которой Олар не понять. Боюсь, однажды она пожалеет о выборе.

– Перед ним скачет человек.

Маэл кивнул: - Перед ним скачет человек. Это... разрывает сердце.

– "Расколотое сердце, ты страшней абсурда".

– "Пусть сгинули слова..."

Пальцы двигались в сумраке.
– "...безмолвный разговор..."

– "...нас оглушает".
– Маэл вгляделся в мрачный окоем.
– Слепой Галлан и проклятые его стихи.
– Армии крабов маршировали по бесцветному дну, устремляясь к нездешнему свету и теплу.
– Многие погибли.

– У Эрастраса были подозрения, а Страннику ничего иного и не нужно. Ужасная неудача, смертельный толчок. Случилось, как она и говорила. Без свидетелей.
– К'рул поднял голову, дыра капюшона обратилась в сторону Маэла.
– Значит, он выиграл?

Кустистые брови Маэла поднялись.
– Ты не знаешь?

– Так близко к сердцу Кейминсода садки становятся скопищем ран и безумств.

Маэл глянул на спеленутое тело.
– Брюс там был. Я видел через его слезы.
– Он надолго замолк, воскрешая чужие воспоминания. И одернул себя, прерывисто вздохнув.
– Во имя Бездны, на этих Охотников за Костями стоило взглянуть!

Смутное подобие лица появилось во тьме капюшона. Блеснули зубы.
– Правда? Маэл - правда?

Эмоции превратили слова в рычание: - Еще не закончилось. Эрастрас сделал ужасную ошибку. Боги, все они ошиблись!!!