Увертюра ветра
Шрифт:
Отрекшийся напряженно замер, готовый сорваться в бой.
Стражников, обступивших нас, было всего семеро. Семеро - и шпион, от которого стоит ждать чего угодно. Атаковать первым Нэльвё не мог, только парировать удары, иначе неминуемо подставил бы нас. Колдовать тоже: дотянуться до всех просто невозможно, а не до всех - чревато.
...Ему - чревато.
Я сжал руку Камелии.
"Парализуй их, немедленно!"
Девушка вздрогнула и вскинула голову, не понимая, откуда пришла эта чужеродная, принадлежащая не
"Парализуй!"
"Я... я не могу!"
Испуганное, слабое. Сквозь слезы, уже блестящие на глазах.
"Что?!"
Взметнулась дорожная пыль, заскрипели под ногами мелкие камушки - и звон скрещивающихся клинков ушел ввысь. Переливчатая песнь аллевьерской стали дрожала, срываясь на диссонансы.
"Я не могу! Они же... им же..."
"С ума сошла?!
– грубое, злое. Пальцы сильнее сжали ее запястье.
– Не сделаешь - убьют!"
Камелия побледнела, задрожала, качнулась было в их сторону - и тут же отшатнулась, зажмурившись.
"Нет!
– отчаянное, жалобное, но непоколебимое.
– Я не могу, не могу, не могу! Не..."
Она осеклась и коротко вскрикнула, когда я с силой и злостью дернул ее за руку, притягивая к себе. Ее глаза в ужасе распахнулись - и в них я увидел собственное отражение. Искаженное, злое, страшное, со вспыхнувшим колдовской зеленью взглядом. Его единственного хватило, чтобы сломить ее волю и подчинить себе.
Камелия мучительно изогнулась и медленно стала заваливаться назад. Я удержал ее, как мог, вцепившись в предплечье и не отпуская. Взгляд девушки, еще мгновение назад лучисто-лазурный, игристо яркий - потух.
Щедро зачерпнув силу через Камелию, я выбросил едва сформированное заклинание, доплетая его на ходу и подкрепив срывающимся:
– Замри!
Стражники застыли чудовищными изваяниями. Лица искажены в муке судорог, мышцы окаменели в момент напряжения. Они застыли в последнем движении - занеся меч для удара, парируя, уворачиваясь или уходя в сторону... Я смотрел на них всего миг, ровно настолько, чтобы убедиться - и отвел взгляд. Потому что и без того знал, что оно сработает. Просто не могло не сработать.
Камелия, ослабевшая, едва держащаяся, чтобы не упасть земле, побледнела еще больше, но не закричала и не заплакала. Только вздрогнула и вскинула голову.
И при виде ее глаз - мятущихся, испуганных и растерянных - во мне что-то дрогнуло. Злость на нее ушла, уступив место... чему? Жалости? Сочувствию?
Понять я не успел. Щеки Камелии коснулась - и разбилась капелька крови.
Еще одна расцветила ее посеревшую от усталости кожу. Еще - и еще одна... Три алые дорожки, прочерченные точно алыми слезами.
Я медленно поднес руку к носу и отер кровь, даже не пробуя ее остановить. В голове шумело. Слабость подкашивала ноги, а эйфория, опьянение чистой и
Тихо зашелестел вгоняемый в ножны меч.
– Идемте, - негромко позвал Нэльвё. Его голос звучал твердо, жестко, но не жестоко.
– У нас нет времени.
Я молча протянул руку Камелии, помогая подняться - и пошатнулся сам. Девушка отчаянно уцепилась за меня тоненькими, как у котенка, коготками, лишая остатков равновесия. Безнадежно всплеснув свободной рукой, я чудом уцепился за что-то. "Чем-то" оказался ящик с цветами. Он натужно скрипнул, накренился под нашей тяжестью, и я но не сорвался вниз.
Протяжно скрипнули створки ворот, зашуршала солома под мягкой поступью Нэльвё. Кое-как совладав со слабостью, я нетвердым шагом направился к конюшне, придерживая Камелию за плечи.
Глаза не сразу привыкли к гостившему в помещении полумраку, и я едва не споткнулся об распластанное на полу тело.
– Спит, - с облегчением сказал я, разглядев опутывающую его за Гранью колыбельную. Не то что бы меня волновала жизнь конюха. Но для и без того перенервничавшей Камелии это стало бы слишком сильным потрясением, а успокаивать ее было некогда.
Я огляделся. Нэльвё маячил где-то в конце помещения, обыскивая дальние стойла. Мальчишки-конюшего видно не был. "Не зря заподозрил", - со злостью подумал я. Хотелось ругаться. Грязно. Одна маленькая вихрастая пакость - и столько забот!
Язык так и чесался наградить мерзкого мальчишку малоприятным "пожеланием". Но ему отчаянно везло: в тот момент, когда я уже готов был поступиться своими принципами и выдать что-нибудь эдакое, Нэльвё отыскал лошадей. "Не судьба", - легко согласился я, и выкинул его из головы, зашагав навстречу Нэльвё.
В четыре руки мы впихнули слабую Камелию в седло, вспрыгнули сами. Тишина, стоящая на улицах города, еще больше подгоняла, вселяя тревогу. Это была тишина не спокойная, а мятежная: так море затихает в преддверии шторма.
– Не успеем выбраться раньше, чем поднимется переполох - нам конец, - ровно сказал Нэльвё, и от его спокойного тона меня пробил озноб.
Отрекшийся подхлестнул лошадь, трогаясь с места. Мы сорвались за ним. Закатное солнце ударило по глазам искристой волной, ослепив на мгновение.
– Чисто!
"Куда?" - билась одна-единственная мысль. Не знаю, чья.
Нэльвё резко потянул за поводья и круто забрал вправо. Я, не раздумывая, повернул за ним. Запоздалое: "Вправо"? За конюшню? Зачем?" - догнало меня только спустя три удара сердца.
Ответ пришел почти сразу: thas-Elv'inor хотел уйти переплетением узких улочек, которые прячутся за фасадами главных кварталов - задний двор трактира вплотную примыкал к одной из них. Отделял их только низкий, но крепенький заборчик, который Нэльвё рассчитывал перемахнуть. И перемахнул бы, если бы лошади не заартачились.