Увлеки меня в сумерки

Брэдли Шелли

— Мейсон…

Фелиция покраснела и украдкой бросила взгляд на Герцога, прежде чем отвести глаза.

Без сомнения, Мейсон испытал бы все радости ее тела, но мысль о его брате в постели Фелиции сделала Герцога одержимым. Он схватился за руль, чтобы не вырвать телефон у нее из рук и не зацеловать ее до беспамятства.

— Будь осторожна с Саймоном, дорогая. Он очень похож на Алексея.

Ее взгляд метнулся в его сторону, прежде чем перейти обратно на темную дорогу.

— Спасибо за заботу.

— Всегда. Шесть лет с тех пор, как я увидел,

как автобус облил тебя дождем.

И превратил меня в мокрую крысу. Она задумчиво улыбнулась.

— Тем не менее, ты пришел мне на помощь, как и много раз.

— Я всегда буду. Пожалуйста, вернись ко мне целой и готовой стать моей женой.

Она сжала губы, выражение ее лица стало задумчивым.

— Мы скоро поговорим об этом.

— Если хочешь, мы сбежим в следующий раз, — поспешил сказать Мейсон.

— В теплое тропическое место. Я знаю, как ты любишь тепло.

Мечта о Фелиции в белом на песчаном пляже с пальмами и любовь в глазах схватила Герцога за горло. Мечта разрушилась, когда она протянула руку Мейсону, а не ему.

Ярость кипела. Мейсон с Фелицией — это было неправильно. Герцог подозревал, знал, что если поцелует ее, попробует на вкус, его инстинкт опознает ее как свою пару, и у него появится чертов соблазн воззвать к ней.

Но сначала она принадлежала Мейсону. Если Фелиция согласилась выйти замуж за его брата, она должна любить его. Для семейной гармонии и ее счастья он каким-то образом найдет в себе силы вернуть невесту брату нетронутой.

Отчаяние кипело внутри него. Сколько десятилетий, черт возьми, столетий, он проведет в одиночестве, если позволил своей единственной паре ускользнуть сквозь пальцы? Но как он сможет жить сам с собой, если украдет невесту брата?

Расправив плечи и сосредоточившись на извилистой дороге, Герцог оттолкнул эту мысль.

Мейсон пробормотал:

— Мы поженимся где-нибудь в тропиках, дорогая. Просто возвращайся ко мне.

Фелиция расплакалась и закусила губу. Эти слезы, наряду с мыслью, что он украл у нее что-то, что она очень хотела, были колом в сердце Герцога.

— Непременно, — она вздохнула.

Мейсон вздохнул.

— Я позвоню тебе завтра. Позволь мне еще раз поговорить с Саймоном.

— Хорошо. Пока, Мейсон.

— Я люблю тебя, — пробормотал он.

Прежде чем Фелиция успела что-то сказать, Герцог вырвал телефон у нее из рук и приложил тот к уху.

— Что ты хочешь?

— Два дня, ублюдок. У тебя есть два дня, чтобы вернуть ее, чтобы я смог обеспечить ей надлежащую защиту, или я сообщу о тебе властям и обвиню в похищении. Есть много свидетелей. И это ничто по сравнению с тем, что я сделаю с тобой лично.

Герцог знал, что сможет избежать всего этого, притворяясь мертвым и исчезнув в магическом мире. Он должен был сделать это однажды, прежде чем люди начали бы спрашивать, почему он, как и большинство волшебников, выглядел вечно тридцатилетним. На самом деле он уже начал принимать меры.

Осуществление его плана сейчас было заманчиво. После сегодняшнего вечера будет

скандал, который будет в десять раз хуже, если власти будут его искать. Еще одно испытание, в котором Братья Судного дня не нуждались. И что все эти распри сделают с его бедной матерью? Неспособность вернуть Фелицию за два дня могла навсегда испортить его и без того шаткие отношения с Мейсоном.

И Герцог был уверен, что невеста брата никогда не заинтересуется им теперь, когда он похитил ее против воли. Мейсон предупредил Фелицию, сравнил с каким-то придурком по имени Алексей. С бывшим парнем?

Но он не мог бросить свою семью по прихоти Матиаса, прежде чем обеспечил бы безопасность каждого. Он не мог причинить своей матери горе "смертью." Он не мог заставить себя разорвать все связи с Фелицией.

Чертовски безнадежно.

— Я сделаю все возможное.

Но в глубине души Герцог знал, что потребуется гораздо больше времени, чем пара дней, чтобы Фелиция была в безопасности, теперь, когда Матиас знал, что она Неприкасаемая. Она будет с ним днем и ночью. Как ему сопротивляться ей?

Глава 5

Когда звонок закончился, Фелиция рискнула взглянуть на профиль Харстгрова, освещенный огнями приборной панели. Она не знала, что сказал Мейсон, но она не могла представить, что это было нечто дружелюбное, учитывая то, как ее похититель сжал челюсть и стиснул руль. Она сдерживала желание спросить, ведь она знала Мейсона и могла заполнить пробелы; Фелиция вздрогнула и посмотрела на часы. 2.14.

Новый день, новая проблема. Ее похитили со свадьбы. Кто-то, кто был не совсем человеком.

С Новым Годом…

Она потерла глаза, пытаясь не размазать профессионально нанесенный макияж, который оплатила несколькими часами раньше, а затем рванула вуаль, пока не освободилась от нее. Фелиция вздохнула, накинув ту на приборную панель. Она чувствовала каждый шов тяжелого облегающего свадебного платья. Ее надежды на счастливую семью и будущее рушились. И черт возьми, ей нужно воспользоваться туалетом.

Усталость била из нее. Нервы не давали ей уснуть большую часть прошлой ночи, и она каждую минуту чувствовала эту бессонницу в теплой машине, которая мчалась сквозь темную ночь в "безопасность". Где бы это ни было.

— Фелиция?

Шокировало, каким нежным может быть тон Харстгрова. Каким теплым. Но потом она предположила, что это могло ему пригодиться, чтобы соблазнять столько женщин, сколько соблазнил он.

В кожаном салоне маленькой спортивной машины его темный взгляд обжег ее. Он коснулся плеча Фелиции. Желание затмило его глаза, исказило лицо.

Вопреки ее воле и здравому смыслу, сердце Фелиции запнулось. Ее тело возбудилось.

Она отстранилась. Герцог со вздохом опустил руку.

Они не встречались, помимо одной встречи перед свадьбой, и Харстгров оставался для Фелиции незнакомцем. Тем не менее, он не лгал об ее безопасности. Хотя он похитил ее, она знала, что Герцог никогда не навредит ей.