Увядающая надежда
Шрифт:
— Я никуда не уйду.
Я уступаю его мольбе. Я прижимаюсь к нему, закрываю глаза, провожу пальцами по его спине, на этот раз чувствуя себя в мире с собой. Когда Тристан засыпает, я смотрю в ночь за окном, ожидая, когда чувство вины одолеет меня.
Но этого не происходит.
Я помню тяжкое чувство вины, которое я испытывала из-за своих чувств к Тристану. Я помню, как оно давило на меня после нашего поцелуя. Я пытаюсь вспомнить всю интенсивность этих переживаний, но не могу.
По сравнению с ужасным страхом, который я испытала сегодня, и разрушительной возможностью потерять Тристана, ничто не кажется таким
Туман, возможно, не самое лучшее сравнение, потому что через некоторое время он исчезает, хотя и возвращается с каждым дождем. Мои чувства к нему никуда не исчезнут.
Улыбаясь, я встаю с кресла, осторожно, чтобы не разбудить его, и иду в заднюю часть самолета. В темноте я ощупываю пол, где сегодня потеряла свое кольцо, пока не нахожу его. Я обхватываю пальцами холодный металл. Бриллиант, царапающий мою ладонь, раньше олицетворял для меня почти все. Надежду, любовь, счастье. А в последнее время — чувство вины.
Но когда я расстегиваю внешний карман своего чемодана и опускаю в него кольцо, меня охватывает волнующее чувство свободы. Конечно, укол вины остается, потому что, как бы я это ни сформулировала, я предаю человека, который когда-то много значил для меня, но которого я теперь могу считать не более чем своим лучшим другом. Это само по себе является предательством. Но я больше не буду цепляться за чувство раскаяния.
Нахождение на грани потери всего обладало удивительной силой освобождения.
Я решила, что скажу Крису и как все исправлю, если когда-нибудь увижу его снова. После сегодняшних событий вероятность того, что это произойдет, кажется ничтожной. До сих пор марш через лес после того, как уровень воды понизится, возвращение к цивилизации казалось неизбежным. План, который не был лишен недостатков, но все же это был план. Нам просто нужно было дождаться подходящего времени, и мы отправились бы домой. Я верила, что мы сделаем это. Даже зажигая сигнальный огонь каждый день… Я делала это в надежде, что, может быть, нам повезет и нас все-таки спасут. Что, возможно, случайный самолет пролетит над этим районом и увидит наш сигнал. В любом случае, я никогда не сомневалась, что в конце концов мы доберемся домой либо самолетом, либо пешком. Сегодня я почувствовала, насколько реальна возможность не выбраться из джунглей.
Кошмары, тревожащие мой сон сегодня ночью, — мои собственные. В них ягуар не мертв. Вместо этого он разрывает плоть Тристана на части, в то время как все стрелы, которые я выпускаю, не попадают в цель.
Глава 24
Эйми
Лук вибрирует в моих руках, когда я выпускаю стрелу за стрелой. Я не знаю, как долго я стреляю, и мне все равно. Я не остановлюсь, пока каждая чертова стрела
Когда я проснулась этим утром, окровавленная повязка на руке Тристана и осознание того, как близко зверь был к тому, чтобы убить его, снова ошеломили меня.
Я оставила его спящим и вышла на улицу, пытаясь прочистить голову. Вид мертвого тела ягуара произвел противоположный эффект, и в итоге я зажала лук между пальцами. Я стреляю снова и снова, слезы отчаяния катятся по моим щекам. Стреляю. Не попадаю. Стреляю. Не попадаю. Стреляю. Попадаю.
— Эйми.
Голос Тристана звучит отчаянно, хотя и отстраненно.
— Эйми, остановись.
Но я не останавливаюсь. Я не могу. Тристан сжимает оба моих запястья, заставляя меня остановиться. Он встает передо мной.
— Эйми, что ты делаешь?
— Я не знаю, — шепчу я.
События вчерашнего дня прокручиваются в моей голове, как в плохом фильме. Ягуар прыгает вперед. Тристан падает навзничь. Моя полная неспособность застрелить животное. Масштаб всего этого обрушивается на меня одной гигантской волной, и мои колени дрожат. Все, что я успеваю пробормотать, прежде чем разразиться громким рыданием, это:
— Я не хочу, чтобы ты умер из-за моей некомпетентности.
— Я не умру… Эйми, ты причиняешь себе боль. Отпусти лук.
Когда я не реагирую, он повышает голос, в нем сквозит отчаяние.
— Эйми.
Он разжимает мои пальцы с лука, забирая его. Вот тогда-то я и вижу свои пальцы. Они хуже, чем вчера. Кожа разорвана в том месте, где они касались лука.
— Мне так жаль, — говорю я сквозь рыдания.
— Шшш, у тебя срыв.
Тристан опускает лук, обнимает меня за талию и гладит по спине.
— Успокойся, Эйми. Со мной все в порядке. Мне уже почти не больно.
Я рыдаю еще сильнее.
— Но ты мог умереть. Я могла потерять тебя.
— Пожалуйста, не говори так.
Его голос успокаивает, и я обнаруживаю, что расслабляюсь в его нежных объятиях.
— Давай зайдем в самолет и позаботимся о твоих пальцах.
— Нет, я в порядке.
Стыдясь своего срыва, я пытаюсь взять себя в руки.
— У нас много дел, и я…
Тристан подхватывает меня на свои израненные руки, но я не протестую и не прошу его опустить меня. Я кладу голову ему на плечо, наслаждаясь ритмичным биением его сердца. Каким-то образом оно обладает способностью отгонять любые мысли. Когда он опускает меня на сиденье, я подтягиваю колени к груди, чувствуя холод без его рук на мне.
— Я вернусь через секунду, — говорит он.
Он приносит бутылку алкоголя и полоску от моего свадебного платья, затем опускается передо мной на колени, обрабатывая мои израненные пальцы. Я пытаюсь быть храброй, как он вчера, но начинаю хныкать, как только ткань касается моей кожи.
— Эйми, что ты чувствовала прошлой ночью?
В его голосе слышится напряжение, как будто он готовится к моему ответу.
Я не отвечаю, долго обдумывая свои слова. Слишком долго.
Он начинает отворачиваться, но я хватаю его за запястье, и его голова поворачивается ко мне. Он ласкает мою щеку тыльной стороной пальцев, посылая сквозь меня искры.