Увядающая надежда
Шрифт:
Но он не проснулся.
Поэтому я начинаю свой распорядок дня: принимаю душ, разжигаю сигнальный костер и выкапываю несколько кореньев, чтобы съесть их на завтрак. Я ищу фрукты. Обильная роса покрывает все снаружи, покрывая кору деревьев, затрудняя подъем за фруктами. Капли воды, кажется, вызывают множество крошечных неоново-голубых ящериц с оранжевыми полосатыми спинками, которые бегают вверх и вниз по коре. Я должна быть осторожна, чтобы не коснуться их, пока я поднимаюсь. Я прикоснулась к одной из них в первую неделю здесь, и у меня появилась раздражающая сыпь. После лекции
В своих поисках я держусь поближе к забору. Такая физическая работа — это то, что мне сейчас нужно, быть достаточно занятой, чтобы не утонуть в чувстве вины. Это не утомляет меня, поэтому я могу обдумать, как справиться с ситуацией. Самое умное, что я придумала, — это вести себя так, как будто ничего не случилось. Я надеюсь, что он подыграет мне.
Я сижу перед огнем, собираясь поджарить корни, когда Тристан говорит:
— Почему ты меня не разбудила?
Я кручу кольцо на пальце, как делала все утро. На лице Тристана появляется нехарактерная ухмылка, затем его взгляд падает на мое кольцо, и его ухмылка исчезает. Я отворачиваюсь от него, концентрируясь на корнях. Долгое время он ничего не говорит. Тишина становится невыносимой, поэтому я делаю процесс обжаривания корней как можно громче. После того, как они бывают готовы, я кладу два на сложенный лист для него, а два оставляю себе. Я передаю ему лист, не глядя на него, и стараюсь смотреть на огонь, пока мы едим.
— Это орхидеи возле навеса?
— Да. Я нашла их у дерева подальше отсюда. Они прекрасны.
— Ты сегодня выходила одна, не так ли? — резко спрашивает он. — Разве ты не понимаешь, насколько это опасно, Эйми?
Я с трудом сглатываю, отводя взгляд. Он прав, конечно. Оглядываясь назад, мой побег сегодня утром кажется еще более идиотским, учитывая, что нас могут окружать ягуары. Тот факт, что мы не нашли свежих отпечатков лап, не означает, что они ушли.
— Мне нужно было побыть одной.
Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить. Тристан бледнеет. Я задерживаю дыхание.
— Без проблем, — говорит он, пристально глядя на меня. Интенсивность его взгляда пронзает меня, как пылающая стрела. Я теряю себя в его взгляде. В них горит та же потребность, что и прошлой ночью. И кое-что еще. Боль. Это возможность обсудить вчерашний вечер. Он хочет этого. Как трус, каким я и являюсь, я предпочитаю хранить молчание. Когда Тристан снова заговаривает, боль в его голосе становится невыносимой.
— В следующий раз, когда захочешь побыть одна, останься в самолете и скажи мне, чтобы я убирался. Если до этого дойдет, я смогу постоять за себя здесь лучше, чем ты. Я собираюсь проверить забор на наличие дыр и укрепить его.
Я остаюсь сидеть на пеньке, слишком ошеломленная, чтобы говорить. Я только что причинила ему боль — действительно причинила ему боль — и все, о чем он может беспокоиться, — это моя безопасность. Новое чувство расправляет свои крылья внутри меня. Стыд.
Я вскакиваю на ноги, следуя за ним к забору.
— Нет. Я сам.
Его тон резок. Его отказ
Я держусь подальше от его поля зрения, гадая, что он делает у забора. Он не нашел в нем никаких дыр во время своих ежедневных проверок, так что чинить тут нечего. Должно быть, он пытается держаться от меня подальше. Когда я больше не могу оставаться одна, я отправляюсь на поиски и нахожу Тристана на другой стороне самолета, склонившегося над частью забора. Я не вижу, что он делает, но когда он отступает, мое сердце останавливается. В заборе огромная дыра.
— Когда это появилось? — спрашиваю я.
Он выпрямляется, не глядя на меня.
— Должно быть, это было ночью. Вчера ее здесь не было.
Отпечатки лап перед отверстием проясняют, какое животное вызвало отверстие. Ягуар.
— Я не понимаю, в заборе уже несколько дней не было новых дыр…
Когда Тристан ничего не говорит, в меня закрадывается мрачное сомнение.
— Или они были, Тристан?
— За последние два дня было две дыры, хотя внутри забора не было отпечатков лап.
— Почему ты мне не сказал?
Вздыхая, он говорит:
— Потому что я не хотел тебя беспокоить.
Его ответ трогает меня. Я кладу руку ему на плечо. Он морщится, но я не снимаю ее.
— Не скрывай от меня ничего, хорошо? Мы — команда.
— Команда, — повторяет он.
— Да. Команда. Что нам теперь делать?
Тристан поджимает губы, погруженный в свои мысли.
— Укрепить весь забор. Давай положим вокруг него еще один ряд ветвей и листьев, удвоив его.
— И это будет держать их в страхе? — спрашиваю я.
— Это будет лучше, чем то, что у нас есть сейчас.
— Можем ли мы посадить несколько растений с шипами снаружи?
Мне приходит в голову одна идея.
— Что-то вроде имитации забора из колючей проволоки?
— Это хорошая идея. За исключением того, что они быстро высохнут и уже не будут так полезны.
— Нет, если мы вырвем их с корнем и пересадим сюда.
— Это займет много времени.
— У меня нет лучшей идеи.
Тристан несколько мгновений обдумывает мои слова.
— Сегодня мы удвоим его с помощью веток. Это займет у нас целый день. Завтра мы начнем сажать корешковые растения.
— Звучит как план.
Мы отправляемся в лес собирать ветки. У нас есть изрядный запас дров для костра, но этого недостаточно для забора.
Тристан был прав, удвоение забора действительно занимает весь день. Это тяжелая работа, и мы делаем ее более тщательно, чем в первый раз. Я помню тот день, когда мы впервые поставили забор, день, когда я решила сблизиться с Тристаном и начала задавать свой бесконечный список вопросов. Сейчас никто из нас не произносит ни слова. Тишина тяжелая, невысказанные слова и воспоминания о прошлой ночи плывут, как невидимый, удушливый туман. Что-то сломалось между нами прошлой ночью. Я не знаю, как это починить. Или хочу ли я это чинить. Пару раз я ловлю на себе взгляд Тристана, но он отводит глаза, когда я смотрю на него.