Узбекские народные сказки. Том 1
Шрифт:
Сидит он на берегу реки, отдыхает. Вдруг на другом берегу прямо перед ним появился старик в чалме, конец которой свисал на плечо, в желтом халате и с посохом в руке.
Лицо старика так и светилось. Дод почтительно поклонился ему.
– Эй, джигит, не следовало бы вам останавливаться здесь. В реке обитают дивы, – сказал Доду старик. – Я знаю, вы приехали сюда в поисках возлюбленной, но она не дочь человека, а неземная пэри. Живет она под водой и нет никакой возможности достать ее со дна реки.
Тогда Дод горько заплакал.
– Ладно, – сжалился над ним старик. –
Дод закрыл глаза, открыл их через семь мгновений и увидел, что неведомо, как он очутился рядом со стариком на другом берегу реки.
– Сын мой, – сказал старик, – пойди вон к тому дереву. Ствол его изумрудный, ветки рубиновые, а листья алмазные. Под деревом увидишь жилище. В нем спят дивы и пэри. Увидишь в том доме сорок одну комнату. В каждой из них горят свечи из жемчуга, не гляди на них. Войдешь в самую последнюю комнату и в стенной нише увидишь три тыквы. Возьми ту, что стоит посредине, и принеси ее мне.
Дод сделал так, как велел ему старик, зашел в самую последнюю комнату и принес среднюю тыкву.
– Вот она, сын мой, та, которую ты видел во сне. Возьми ее. Теперь закрой глаза и открой через семь мгновений.
Через семь мгновений Дод увидел себя возле своего коня.
Старик с другого берега реки сказал ему:
– Ты ехал сюда четырнадцать дней. Я тебя научу одному заклинанию, произнеся его, ты вмиг домчишься до дома.
Взяв тыкву и сокола, Дод вскочил на коня.
– Помни же, сын мой, бери, не отдавай, набирай, но сам не рассыпай. В пути не шути с тыквой, не накликай беду на свою голову, – напутствовал старец Дода.
Проехал Дод некоторое время, остановил коня и подумал: «Во сне я видел пэри. Старик, конечно, колдун, но на что мне пустая тыква?»
Он схватил тыкву и хотел ее выбросить, но вдруг она заговорила тонким приятным голосом:
– О, как мне больно!
Выхватив из ножен саблю, Дод концом ее приоткрыл крышку тыквы и видит – внутри сидит девушка невиданной красоты: назвал бы ее луной, но у нее есть губы, назвал бы солнцем, но у нее есть глаза; на правой щеке была у нее прелестная родинка, сорок кос ее были унизаны изумрудами, жемчугами, рубинами.
Увидев в тыкве девушку, Дод лишился чувств.
Пэри вышла из тыквы и начала обмахивать юношу своим покрывалом, приводить в чувство.
– О, моя прекрасная возлюбленная! Какого сада ты цветок, какого сада соловей ты? Человек ли ты, или пэри, или див? Кто сотворил такое чудо? – промолвил Дод, едва сознание вернулось к нему.
– Не послушался ты старика, обошелся небрежно с тыквой, накликал на себя беду, – сказала ему пэри. – Теперь есть три способа привезти меня к себе домой.
– О, чудо мира, – возразил плененный красотой пэри юноша, – я и так увезу тебя на коне, укрыв своим золотым халатом и златотканым покрывалом.
– Нет, – сказала пэри, – не могу я ехать на коне, отвезите меня в крытой арбе.
– О, моя бесценная! До города осталось немного. Когда доедем до его окраины, я оставлю тебя под крышей какой-нибудь бедной хижины, а сам поеду вперед, приведу сорок девушек и затем на арбах,
Пэри согласилась. Уселись они с Додом на коня и направились к городу. Въехав в него, Дод оставил девушку в бедной хижине, а сам отправился во дворец за арбой и свитой. Оставшись одна, пэри вышла на крышу, приоткрыла златотканое покрывало и с улыбкой стала оглядываться по сторонам. Видит: на пороге напротив сидит старушка. Улыбнулась ей пэри. Не знала она, что старушка эта была могущественной колдуньей. За один присест съедала она сорок баранов, выпивала сорок бурдюков воды, а своим дыханием могла заставить крутиться тяжелый мельничный жернов.
Старуха-колдунья сразу заприметила улыбающуюся пэри.
«Отчего это вдруг стало светло», – подумала колдунья и, взяв кувшин, вышла на улицу, будто за водой.
Пэри вновь улыбнулась и поклонилась старухе.
Колдунья посмотрела на нее и попросила:
– Будь доброй, доченька, сойди вниз и набери-ка мне в кувшин воды.
Пэри рассердилась.
– Я вам не служанка, – возразила она.
– А я-то подумала: пойдет эта красавица к роднику, лучи ее красоты отразятся в воде, засияют, станет еще светлее, и я, старая, смогу тогда в своей темной комнатке и на прялке шерсти напрясть, и прибрать все, и обед сготовить, – сказала колдунья.
– Стану я воду таскать, – засмеялась пэри, – я пэри, могу обернуться и змеей, и голубем, и старухой.
Покачала головой колдунья и ласково так проговорила:
– Ну, если ты пэри, обернись-ка голубем, а я погляжу.
Кувыркнулась пэри и впрямь обернулась голубем, но не простым, а волшебным: с лапками из красных кораллов, с крыльями из рубинов, с клювом из жемчуга.
А потом снова кувыркнулась и обернулась опять пэри.
– Каких трудов стоило Доду привезти меня сюда, а вы говорите – достань воды! – сказала гордо пэри.
– Ладно уж, не доставай! – заявила с обидой колдунья. – Сама уж как-нибудь наберу! – и пошла к роднику.
Сжалилась пэри над старухой, стыдно стало.
– Постойте, бабушка, я вам наберу воды, так и быть, – крикнула она вдогонку и побежала за колдуньей, взяла из ее рук кувшин и пошла к роднику. Только пэри нагнулась, чтобы окунуть кувшин, как старуха подкралась сзади и толкнула ее. Пэри упала в родник и исчезла под водой.
Старуха пошла в хижину, где Дод оставил свою пэри, и уселась на подстилку, закрыв лицо златотканым покрывалом.
Скоро вернулся Дод, ведя за собой пятьсот конных воинов и сорок девушек на арбах с золотым верхом и серебряными колесами.
Вошел Дод в хижину, поднял златотканое покрывало, видит – сидит страшная старуха с вылупленными глазами.
Упал Дод без чувств. Воины побрызгали на него водой, привели в себя.
– Что с вами, царевич? – спросили они его.
Стыдно было Доду рассказывать всем, что случилось. Подошел он к старухе и спросил:
– Та ли самая пэри ты или другая?
– Да, я та пэри, которую вы привезли с собой, – ответила колдунья.