Ужас глубин
Шрифт:
— Возможно, я в своей жизни мало чего достиг, но я хотя бы умею выбирать разумных женщин.
— Теперь и Берни сгодится, да? — вырвалось у нее, прежде чем она успела обдумать свои слова. Однако она хотела, чтобы он понял, какую боль причинил ей тогда, много лет назад, и что если она и простила, то все-таки не забыла его поступок. — На безрыбье и рак рыба?
— Послушай, я понимаю, что повел себя тогда не лучшим образом. Но я повзрослел с тех пор. Мне очень жаль, что так вышло.
— Нам с тобой по шестьдесят,Вик, —
Берни готова была проявить терпение и сочувствие. Она бы вытащила из него эту историю по строчке, но после того, как их перебивали и отвлекали столько раз за последнюю неделю, она уже решила, что ей не суждено узнать правду. Сейчас лучшей тактикой было его раздразнить.
— Нет. Нет, ждать не нужно. — Хоффман протянул руку к ее стакану, и она подумала, что он собирается допить остатки, но вместо этого он отодвинул ром в дальний конец стойки. — Давай покончим с этим прямо сейчас. Я расскажу все, до последнего слова.
Ремонтные мастерские базы Вектес, на следующий день
Определенно, это был день истины.
Хоффман, обходя мастерскую в поисках Бэрда, чувствовал себя так, словно помолодел на несколько лет и с плеч его свалился тяжкий груз. Ему всегда мерещилось, что, услышав рассказ об Анвегаде, Берни будет смотреть на него с отвращением. Но она кивнула, сказала, что поступила бы с офицером-инди точно так же, и согласилась, что тот кашкурец получил по заслугам. Она, видимо, не поняла, что его терзают именно воспоминания об офицере, а не о казни вора.
Она спросила его, знает ли Сэм о том, что ее отец отказался от возможности уехать с женой. Берни чувствовала подобные вещи. Именно она в конце концов рассказала Дому о смерти его брата Карлоса. Она по собственному опыту знала, как тяжело дается это решение — взвалить на плечи товарища груз правды о любимом человеке, плохой или хорошей.
«Нет, я так и не рассказал об этом Шерае. Так что Сэм вряд ли знает. Пад ей тоже не рассказывал, если верить ему. А куда, черт побери, он делся? Жив ли он еще?»
Решение Сэмюеля Бирна было одним из тех фактов, знать о которых слишком больно, — или же это, наоборот, драгоценное откровение. Хоффман не мог этого решить. Но пора было это выяснить. Он был последним человеком, знавшим, какую жертву принес Бирн. Эту жертву нужно было помнить и чтить, это не какой-то грязный секрет, который следует унести с собой в могилу.
Грязные секреты у него были, но их он хоронить тоже не собирался. Он крепко сжимал в пальцах диск Прескотта. Мастерская представляла собой огромное, гулкое помещение, здесь пахло отработанным машинным маслом
— Вы скоро от этой работы оглохнете! — проорал он.
Бэрд, склонившийся над капотом «Тяжеловоза», поднял светловолосую голову. Уши у него не были заткнуты в отличие от Коула. Тот с заговорщическим видом подмигнул и вытащил свои затычки.
Бэрд выпрямился и вытер руки ветошью:
— Если вы насчет своего лимузина, полковник, то я смогу почистить пепельницу только через несколько недель — видите, сколько работы.
— Черт бы тебя побрал! — пробормотал Хоффман. Он мог терпеть идиотские шуточки Бэрда, пока тот выполнял приказы. — В таком случае, чтобы спастись от моего гнева, капрал, вам придется взяться еще за одно дело.
— Отлично, мое скромное искусство к вашим услугам.
Хоффман спросил себя, стоит ли вовлекать в это дело Коула. Многие знания — многие печали. Бэрду придется лгать, изворачиваться, утаивать правду от своего лучшего друга, и Хоффман понимал, что он обязан отряду «Дельта» и не может с ними так поступить. Он не имеет права упрекать Прескотта в двуличии, если сам не до конца откровенен с людьми. Однако, рассказав этим двоим о диске, он поставит их под удар.
— Можете отказаться, Бэрд.
— Если вы пытаетесь таким образом разозлить меня и заставить согласиться…
— У меня имеется зашифрованный диск, который не могут прочесть компьютеры КОГ. Он попал ко мне незаконно.
У Бэрда появился блеск в глазах, совсем как у чертова пса Берни, когда та командовала: «Ищи!» Он обожал подобные штуки. Он не просто наслаждался, разгадывая головоломки, — он должен был разгадать их раньше всех. То, что он был первым учеником в классе, давало ему уверенность в себе.
— Ну, это уже кое-что, —заметил Бэрд.
— Прескотту известно, что диск у меня. — Хоффман говорил как можно тише, стараясь, однако, чтобы солдаты расслышали его сквозь гул, скрежет и вой, стоявшие в помещении. — Именно поэтому вы имеете полное право отказаться от работы, не теряя лица. И вы тоже, Коул. Вам совершенно не обязательно участвовать в этом.
Бэрд положил гаечный ключ на капот.
— Хороший ход, полковник. Я весь внимание. Давайте его сюда.
— А что Прескотт намерен делать теперь? — Коул взял ключ и продолжил работу Бэрда. — Устроит с вами садомазо за закрытыми дверями?
— Пойду руки помою, — сообщил Бэрд. — Не хочу оставлять отпечатки пальцев.
Хоффман сунул диск в сумку на поясе Бэрда:
— Не знаю, срочное это дело или нет. Может, там просто неприличные фотографии времен его буйной юности, если у него такая была.
— Я буду в своей мастерской, — сказал Бэрд и зашагал прочь.