Ужасная госпожа
Шрифт:
— Я все расскажу отцу, — бледные щеки Жуана побагровели. — Он все узнает о твоих проделках. Думаешь, я ничего не вижу? А я все знаю.
— Что ты можешь знать? — красивые черты исказились в презрительной гримасе. — Где находится твой ночной горшок?
— О твоих шашнях с конюхом, — на бескровных губах Жуана появилась удовлетворенная улыбка. Наконец-то и он мог позволить себе поиздеваться над более сильной и здоровой сестрой. — О том, что ты заставляла вытворять служанок. Слуги все знают и перешептываются, а у меня
— Слишком развесистые. Стоило бы их уменьшить, как и твой лягушачий рот, — Иса уже подалась вперед, чтобы схватить братца за тонкие жидкие волосенки и как следует оттаскать, но передумала и расслабленно откинулась на подушки.
Не понимая, что происходит с сестрой, Жуан сидел как на иголках и настороженно следил за каждым ее движением.
— Во-первых, отец тебе не поверит, — хмыкнула Иса. — Слишком много свидетелей моего примерного поведения, более достойных, нежели болтовня слуг, а, во-вторых, длинный язык может и до беды довести. Если не веришь, спроси Дуду.
Ледяной тон сестры, будто острым ножом прошелся по спине Жуана, за остаток пути мальчишка не произнес ни единого слова, только жался в угол экипажа.
Едва коляска въехала во двор, как Жуан, с несвойственной для него живостью пробежал в свою комнату, захлопнул дверь и заложил тяжелый засов.
— Я граф де Сильва. Граф де Сильва. Она не может мне навредить, — раз за разом повторял он, забившись в угол и обхватив худые коленки. Каждый доносящийся извне звук заставлял его вздрагивать и покрываться холодным потом. — Скорее бы вернулся отец.
А для Исы последующие дни могли стать раем, если бы не постоянные визиты соседей, желающих выразить соболезнование и поддержать в горе бедных детей.
Взяв на себя обязанности главы дома, Исабель всех принимала, выслушивала набившие оскомину слова сочувствия и предлагала напитки. Сама же мечтала о том, чтобы поскорее остаться одной и прокатиться на Мальчике, почувствовать на себе сильные руки раба, когда помогает сесть верхом или спешиться. Будто случайно прижаться грудью или выглянувшим из-под юбки коленом и наблюдать, как напрягается его шея и каменеют плечи.
Сломить его, подчинить себе, было сложно. Витор сопротивлялся, показывал характер, но тем слаще стала победа, когда даже его гордый характер не устоял перед сокрушающей силой ее обаяния.
Иса довольно быстро поняла, что, для того, чтобы выиграть, надо проиграть, и изводила Витора капризами, пока он не взрывался. И вот тогда, когда раб терял контроль и набрасывался на нее, подчиняя своей силе, Иса испытывала наивысшее наслаждение, поскольку на самом деле Витор оказывался в полной ее власти. Даже доставляемое им физическое удовольствие едва ли могло сравниться с эйфорией, испытываемой от подчинения более сильного противника.
Иса упивалась свободой, вседозволенностью и… Витором.
Она
— Благодарю вас за участие, — печально повторяла графиня де Сильва, выпроваживая задержавшихся гостей.
Когда же ушел последний, с облегчение захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.
— Наконец-то, — прошипела Иса и сорвала укрывающую волосы мантилью, а с плеч — тонкий шарф. — Чтобы вам всем гореть в адском пекле. Пурнима! — громко крикнула она, и голос отозвался во всем доме.
Служанка появилась почти сразу и с обожанием смотрела на госпожу. Ни намека не осталось от некогда робкой и испуганной девчушки, Иса, как ядовитое растение, отравляла все, к чему прикасалась. Не избежали этого и Пурнима с Дипали. Остальные слуги, обойденные вниманием хозяйки, старались лишний раз не попадаться ей на глаза и неустанно молились об избавлении от вселившего с нее демона.
— Найди Дипали и приведи ее в мои покои, — велела графиня. Глаза Пурнимы сверкнули возбуждением. Она уже заранее знала, что произойдет дальше, и предвкушала предстоящее удовольствие.
Расположившись среди мягких подушек, Исабель, как паук в паутине, дожидалась прихода девушек.
Служанки. С ними она не церемонилась. Невеждам хватало и циновки на полу.
Иса потягивала густое темно-рубиновое вино отца, облизывала испачканные в меде пальцы и нетерпеливо посматривала на дверь, не понимая, чем вызвана задержка.
Наконец, дверь негромко скрипнула, и вместе со смуглыми девушками, в комнату вплыл терпкий запах разгоряченных тел.
— Живее! Шевелитесь, как сонные мухи, — прикрикнула на них госпожа и нетерпеливо облизнула пухлые губы.
Девушки не стали медлить. По очереди отпив сомы из глиняного кувшинчика, они неторопливо раздевали друг друга.
Иса наблюдала, как смуглые руки осторожно касаются плеч, груди, скользят по бедрам, и невольно стискивала шелковое покрывало. Живот начало стягивать, и Исабель потянулась, разгоняя томную негу по всему телу.
Занятые собой, служанки перестали обращать на нее внимание. Губы касались губ, рваные вдохи колыхали налитую грудь, ноги сплетались, а пальцы впивались в податливую кожу.
Пурнима прогнулась и откинула голову. Длинные растрепавшиеся волосы мягкими прикосновениями ласкали ее спину и ягодицы, а губы Дипали коричневым бутоном сомкнулись на напрягшемся соске.
Иса тоже почувствовала, как потяжелела ее грудь и, стараясь совладать с нетерпением, сдавила ее ладонью.
Где же Витор?
Тихий стон снова привлек ее внимание — Пурнима, прижавшись к бедру Дипали, скользила вверх-вниз. Тихонько всхлипнув, она впилась в губы Дипали и скользнула рукой ей между ног. Дипали на мгновение замерла, а потом теснее прижалась в Пурниме.