Ужин с человеком
Шрифт:
– Да ну и что?! Главное, что закончила! Так поможешь?
– Конечно, помогу, – ответила девушка и пошла собираться. Соседка же раз десять поблагодарила Тоню за доброту и отзывчивость, пожелала ей весь перечень деревенских благ (и мужа непьющего да с руками золотыми, и деток больше, и в огороде чтобы всегда все прорастало...) и ушла.
Спустя 10 минут Тоня с собранными в хвост волосами и в удобном платье-халате стояла у слегка покосившегося темного забора. Казалось бы, лето в самом разгаре, полуденное солнце жарит так, что электроплитка позавидовала бы, вокруг благоухают цветы на клумбах, колосятся растения на огородах и полях, –
А дело было в том, что баба Нюра была ведьмой. Или колдуньей. Или ведуньей. Деревенский народ не обладал тягой к научном разделению схожих понятий, поэтому за глаза называла бабу Нюру всеми вариантами. Главное, чтобы за глаза, потому что в лицо бабе Нюре хамить никто не решался. В деревне поговаривали, что баба Нюра по-тихому занимается магией у себя на участке: то кто-то травы в её огороде опознал, как колдовские; то заметил, как она что-то шепчет и в огонь бросает; а то и увидел, как ночью в лес крадется окольными путями... В общем, у каждого деревенского сторожила была своя история о странном и зловещем поведении бабы Нюры, поэтому все её дом старались обходить стороной: правда или неправда, а на своей шкуре проверять не хочется.
Тоня уже была почти городской да еще и студенткой медицинского, а значит, по деревенскому определению, умной и интеллигентной. Ей, комсомолке, было не к лицу верить в сказки про злую бабку-ведьму с окраины деревни. Но она предпочитала настороженно относиться к тому, чего не знала наверняка. Да и не хотелось ей “научным нудежом” портить яркую страничку из фольклора родной деревни.
Тоня пересекла неухоженный двор и постучала в дверь.
– Входи! – послышалось изнутри вперемешку с кашлем.
Тоня обтянула платье и переступила порог дома.
Дом бабы Нюры изнутри напоминал ведьмино жилище не хуже, чем снаружи. Окна были маленькими, завешанными шторами, из-за чего в доме было мрачно. Над печкой на веревке сушились разномастные травы и растения, наполнявшие помещение странным запахом: не то пряностей, не то сеновала, не то осеннего леса. Рядом с печкой стояло несколько самодельных шкафов, на полках которых хранились разные баночки, коробочки и свертки, о содержимом которых Тоня даже боялась помыслить. Стол был застелен темной скатертью. В самом мрачном углу стояла кровать, в которой тяжело дышала хозяйка.
– Здравствуйте, Анна Геннадьевна, – сказала Тоня, робко переминаясь с ноги на ногу у порога. – Меня Тоня зовут, я дочка Антиповых. Я пришла вам помочь.
– Ну раз пришла, то помогай, – прохрипела старуха и села в кровати. – И с Анной Геннадьевной завязывай. А то я не знаю, что вы меня все бабой Нюрой зовете.
– Ну, что вы, Анна Ген... – принялась лепетать Тоня, осматривая кухонную утварь.
– Не перечь! – грозно прикрикнула старуха и сверкнула глазами. От этого взгляда у Тони по спине побежали
К слову, баба Нюра не обладала какой-то ужасающей внешностью. Тоня слышала, что в молодости деревенская ведьма была довольно симпатичной девушкой. Высокой, с черной косой, яркими голубыми глазами и малиновыми губами. Много парней ходило к ней свататься, но та лишь расправляла плечи и, гордо подняв голову, уходила прочь. Да и сейчас, когда бабе Нюре уже было больше 90 лет, она выглядела моложе своих лет. Ростом баба Нюра усохла, но ровную осанку сохранила. Её суставы не были разбиты артритом, из-за чего она еще недавно лихо справлялась с домашними хлопотами и проводила много времени в лесу. Баба Нюра не носила очков, не имела не то что-то вставной челюсти, но и коронок. С остальными старушками она была схожа лишь сморщенной кожей и седыми волосами. Ну как такую не прозвать ведьмой хотя бы из зависти?
– Давайте я приготовлю вам поесть, – предложила Тоня. – Будете кашу?
– Буду, буду, – проговорила баба Нюра и откинулась на подушку. – У меня последнее время беспорядок, но я думаю, ты найдешь все, что тебе нужно.
Тоня кивнула и принялась за работу. Тяжелый взгляд бабы Нюры не покидал девушку, пристально следил за каждым её движением. Ей казалось, что старческие глаза скоро прожгут в её бедном теле дыру.
– А это у вас разрыв-трава? – спросила Тоня, чтобы развеять обстановку.
– Она самая, деточка, – ответила баба Нюра.
– Откуда ж она у вас? Её же только зверь может найти, – пошутила Тоня, вспомнив байку о том, что разрыв-трава не показывается обычному человеку.
– Да, только зверь. – Старушка почему-то начала удовлетворенно улыбаться. – А ты, я вижу, в травах да корешках разбираешься?
– Не то чтобы разбираюсь, но люблю о них почитать.
– Я знала, что ты мне подходишь, – сказал баба Нюра, чем заставила Тоню отвлечься от готовки. – Я тебя давно заприметила. Еще в детстве. Я чувствую, что ты напугана. Но не надо. Мы похожи. Я была чуть младше тебя, когда мне передали дар. Мне он достался от бабушки. Но я семьёй не обзавелась, поэтому выбрала человека со стороны.
– О чем вы говорите? – испуганно прошептала Тоня, когда баба Нюра ловко встала с кровати и начала двигаться к ней.
– Не бойся, деточка, – проскрипела ведьма. – Я тебя не обижу. Даже наоборот – одарю. Будешь все травы знать, все корешки уметь находить. С любой животинкой на её языке сможешь говорить, все они тебе будут слуги за это. Займешь моей место, будешь заботиться о спокойствии деревни. Вы же все хаете меня, мол, баба Нюра – ведьма, она порчи на всех накладывает, у коров по ночам молоко ворует. А я наоборот, жизнь отдала, чтобы в моей деревни все счастливо и в достатке жили. Не полюбила, замуж не вышла, детей не родила. Теперь пришло мое время передать дар. Лови!
С этими словами баба Нюра бросила Тоне лопату, которой помещают хлеб в печь. От неожиданности девушка лопату поймала, и та словно приросла к её рукам. Она хотела отбросить её в сторону, но не успела: тело Тони само собой оседлало черенок лопаты, как игрушечного коня. Не успела Тоня и пискнуть, как её ноги оторвались от земли и она полетела в сторону печи.
Сначала Тоня думала, что врежется в железный заслон и расшибет лоб. Но в последний момент баба Нюра убрала заслон и глазам Тони предстала раскаленная до красна печь.