Узник «Черной Луны»
Шрифт:
– Хорошо, Владимир Иванович, – пробормотал чувственно Ванечка и крепко сдавил мне руку.
Мы обнялись и прослезились.
– Жаль, выпить нечего по этому поводу.
– Деньги есть – найдем, – веско заявил Корытов и похлопал себя по карману.
– Раз так – вперед! – поддержал я и, как всегда с момента нашей встречи, напомнил: – Половина – в счет моего долга. Я фиксирую.
В той самой Расторгуевке я, увы, растратил последние свои сбережения и временно сел на обеспечение Ванюши, у которого деньги были захвачены впрок.
Вино мы сразу не нашли, зато странным образом набрели на музей Г. И. Котовского – героя Гражданской войны. Какая-то сила потянула
Мы вошли. В помещении находились две женщины: одна постарше, другая – совсем еще юная девчонка. Та, что постарше, с удовольствием выслушала наше пожелание глубже изучить жизнь и подвиги знаменитого полководца, девица же, не вставая из-за стола, выписала нам два билетика, которые Ваня тут же оплатил. Я лучезарно улыбнулся ей, она снисходительно кивнула, и мы прошли в зал. Женщина начала обстоятельно знакомить нас с боевым путем Г.И., показывала всяческие схемы с красными и синими стрелами, от которых мне сразу стало скучно. Зато на фотографиях герой был, как правило, колоритен. Мужиком он, конечно, был справным во всех отношениях: и ежели враги шарахались от него как черт от ладана, зато бабы липли, как муравьи на сахар. Огромная тыква на плечах, блеск лысины, соперничающий с блеском орденов. Говорили про него, что он обычный бандит, наверное, и не без этого, да и мало ли бандитов было, которые вовремя сориентировались. Значит, пока хозяйка музея упивалась своим любимцем, прослеживая в который раз боевой путь и ввергая нас в ореол легенд, юная особа незаметно вышла из-за своего столика и волшебным образом превратилась в высокую длинноногую принцессу. Подбоченясь, встала на пороге зала. Я обернулся – и… Григорий Иванович растаял в дымке своих побед. Такой короткой юбочки и таких изящных длинных ног, клянусь, я еще нигде не видел. У меня что-то где-то, а точнее, везде, во всем моем холеном, молодом, мастероспортовском теле, вдруг сперло. Да так, что я еле смог выдавить этакую небрежную улыбочку, мол, «а, и вы тоже хотите послушать с нами?».
– Интересуетесь? – осевшим голосом спросил я.
– Да нет, все это я уже знаю.
«Все ты знаешь, – мучительно подумал я, – как и то, что когда выходишь сюда во время экскурсии, то все мужики уже ничего не видят, кроме твоих ножек».
– …Увы, воля судьбы, злой рок оборвал жизнь знаменитого полководца, – донесся до меня, словно из тумана, голос экскурсовода.
«Будет сейчас альковную историю рассказывать, – расслабленно подумал я. – Да, из-за таких вот созданий Красная Армия теряла военачальников…»
– Жена Григория Ивановича, которую он очень любил, была на сносях. Котовский отправил ее рожать в город, а сопровождать послал своего адъютанта. Тот выполнил поручение, вернулся домой. Когда зашел в квартиру, увидел свою жену в объятиях Григория Ивановича. В состоянии аффекта адъютант вытащил револьвер и застрелил обоих. Потом он был осужден, провел долгий срок в лагерях…
– Скажите, пожалуйста, – решил спросить я, –
Женщина понимающе улыбнулась, грустно как-то и задушевно.
– Понимаете ли… Нет людей без недостатков. Человек любил жизнь, женщины были его слабостью. Но все же это не умаляет его заслуг, его героическая жизнь…
– Все понятно, – продолжал упорствовать я, – маленький минус поглощается большим жирным плюсом, каковым являлась жизнь легендарного полководца. И все же… – Я повернулся к обладательнице длинных ног: – А как вы расцениваете эту ситуацию?
– Но это же было подло по отношению к жене! – строго ответила никогда не рожавшая девушка (видимо, с ужасом представляющая себе эту кошмарную неотвратимость).
«Так, все становится ясным, – лихорадочно рассуждал я, – обнаженная инфантка (таковой она уже была в моем воспалившемся воображении) обладает мощным потенциалом нравственности и добропорядочности, а отживающее поколение являет хорошенькие задатки распущенности, по крайней мере, оправдывает». А ведь мне, молодому, холеному, хотелось, черт возьми, пощипать струнки зреющей эротичности длинноножки. От досады я внутренне вспотел (именно внутренне, так как потеть впервые научился лишь южнее г. Кушка). Мое побочное сознание (которое, как и сейчас, обозначается заключенным в скобки) иногда перебивает основное. Поэтому я запнулся и не знал, что и сказать. Это были какие-то краткие мгновения, импульсы, говорить и пересказывать их просто долго, я вообще за словом в карман не лезу, и если запинаюсь хоть на секунду-другую, то потом меня прорывает, дай бог остановить только, говорить могу часами. А впрочем, я молчун – слова лишнего не вытянешь.
– Да уж, подло… – наконец сказал я и подумал, что сейчас ни в коем случае нельзя смотреть на девушкины ноги – потому как вышесказанное будет лицемерием. А я не такой.
Возникла дурацкая пауза, в которой дураком явственно ощущался почему-то именно я.
– Да он тоже хорош, – вдруг брякнул Ванечка. Он, оказывается, тоже очень внимательно слушал наши нравственные дебаты и, надо полагать, успел оценить билетершу, хотя знаем мы его добротные крестьянские вкусы. – Адъютант… Бросил рожавшую женщину, не дождался, пока родит. А ведь, наверное, получил задачу дождаться и сообщить: мальчик или девочка. Вот из-за невыполнения приказа командира – и все беды.
«Ах ты, моя милочка, – подумал я. – А сколько раз я гонял тебя чистить сортиры за это самое невыполнение!»
Экскурсовод засмеялась и сразу похорошела:
– Какие же вы еще дети!
Я – опять-таки внутренне – покраснел: меня(!) сравняли с этим детским садом!
– Все беды от женщин! – изрек я и ужаснулся своей банальности.
Девушка скривила ротик, а ее старшая коллега с улыбкой заметила:
– Не поверю, что женщины так уж досадили вам в вашей жизни, молодой человек.
– Ну, не то чтобы уж досадили, но вот героя Гражданской войны…
Девушка повернулась и пошла в прихожую – за свой столик.
За ней как-то боком, на цыпочках, поплыл Корытов. Она села, он положил лапы на стол, изогнулся огромной колбасиной и забубнил что-то слащавое. Меня чуть не вырвало от досады и отвращения, я подчеркнуто равнодушно повернулся задом (т. е. спиной) и с преувеличенным вниманием стал интересоваться ранним периодом жизнедеятельности тов. Котовского. Мудрый, всепонимающий взгляд тут же исчез с лица экскурсовода, и она вновь вдохновенно защебетала о своем любимце.